Приветствую Вас, Гость
Главная » 2013 » Июль » 22 » Без вины виноватый (горный инженер Л.Г. Рабинович)
21:31
Без вины виноватый (горный инженер Л.Г. Рабинович)
Имя Лазаря Рабиновича мало известно сегодняшним жителям Донбасса, хотя он долгие годы проработал в нашем крае и много сделала для него.
Материал о Л. Рабиновиче я нашла на сайте "Донецк: История, события, факты" и предлагаю Вашему вниманию. 
 
 
Сын купца 2-й гильдии города Каменец-Подольского Лазарь Рабинович родился в 1860 году. Поступил в Петербургский горный институт, который закончил в 1884, Главным горным управлением откомандирован в 1885 г. на Макеевский рудник наследников Иловайского. Горный инженер А.И.Фенин описывает поведение Рабиновича во время стихийной забастовки рабочих: «Один из рабочих стоящих впереди, не столько курил во время разговоров, но пуская дым, не отворачивал лица в сторону. Рабинович выхватил из его рук папиросу и отшвырнул в сторону. Я видел по глазам толпы, что она не только поняла, но и одобрила поступок Рабиновича. Рабинович был еврей, и замечательно, что наш народ, в лице рабочих, и в лице местных крестьян, никогда и никаким поступком не выделил его еврейства — они его очень ценили и любили, как справедливого и простого «барина».
Через несколько лет Рабинович переходит заведовать Вознесенским рудником Петра Александровича Карпова. 
В это время на шахте № 18 Вознесенского рудника появляется молодой выпускник 1888 года Петербургского Горного института Михаил Викентьевич Смидович. В течение двух с половиной лет он руководил проходкой и оборудованием шахты, способной давать 6 миллионов пудов годовой добычи — весьма масштабного для того времени уровня.

К нему на летние каникулы приезжает в 1890 году младший брат Викентий — студент медицинского факультета Дерптского университета, окончивший перед этим историко-филологический факультет Петербургского университета. Результатом поездки стала книга очерков «Подземное царство», а писательским псевдонимом — Вересаев. «Скучные тут места! Безобразные здания шахт, ряды рабочих землянок, удушливый запах каменноугольного дыма, черная земля, черные дороги…», — писал студент Вересаев. Да и откуда было взяться здесь в степи дереву, если дерево использовали для просушки белья, привязывали к нему поросенка, теленка, даже случайно принявшееся растение, погибало.
В августе 1892 года Викентий получает от брата письмо с описанием происшедшего в Юзовке «холерного бунта» и сразу же приезжает на рудник. Для исключения пагубного влияния антисанитарных условий, он немедленно взялся наводить порядок. С помощью брата ему удалось уговорить администрацию рудника построить два приемных барака и возглавить артель по очистке и дезинфекции выгребных ям и отхожих мест поселка. Вспоминая прошлое Вересаев писал: «Владельцем рудника был местный, бахмутский, предводитель дворянства, действительный статский советник П. А. Карпов. Благообразный старик с барским, холеным лицом, либеральный земец, любил говорить об общественном долге, о совести. Владел миллионным состоянием, но скуп был, как Плюшкин. Он всячески старался ограничить траты на санитарное благоустройство рудника, но Рабинович, энергичный и решительный, не обращал внимания на его по необходимости робкие протесты и широко предоставлял мне средства для санитарных мероприятий и подготовки больничных помещений». Холера побеждена. В конце сентября Викентий Вересаев уехал с рудника. Через год ушел с рудника и Михаил в центральный аппарат правления Алексеевского горнопромышленного Общества для руководства разведочными работами в Бахмутском уезде и в районе Кривого Рога.
Заведующим рудником Л.Г. Рабинович настаивал, чтобы Карпов «за самоотверженную борьбу с холерой дал студенту Вересаеву наградные». Однако владелец рудника Карпов на это ответил решительным отказом, и как иронизирует Вересаев «зато преподнес мне длиннейшую бумагу, где в газетно-напыщенном стиле горячо восхвалялись многочисленные мои добродетели: энергия, молодое самоотвержение, умение работать, внушать к себе доверие населения и т.п. Говорилось, что благодаря исключительно этим моим моральным добродетелям холера на рудниках не развилась и была быстро ликвидирована. И подписано было «Действительный статский советник П.А. Карпов».

Братьями Максимовыми на своей земле был построен рудник, названный Максимовским. Первым директором рудника стал Рабинович. Не имевший семьи горный инженер всю свою энергию отдавал работе: «Директор рудника должен знать все, что делается на руднике» — говорил мой предшественник по Максимовскому руднику инженер Л.Г. Рабинович, висевший, как говорили, постоянно на телефоне. Правда, он же говорил, что директор должен время от времени уезжать с рудника, чтобы дать служащим возможность от себя отдохнуть. Но без шуток, обязанности директора были очень велики и разнообразны как на руднике, так и вне рудника, где начинались заботы о своевременных и выгодных продажах, о снабжении рудника деньгами и т.д. К этим прямым обязанностям присоединялись обязанности общие, обыкновенно тесно связанные с прямыми — хлопоты о даче всей углепромышленности достаточного количества вагонов — их всегда не хватало, и отправка угля во всем бассейне шла обычно под знаком «борьбы за вагоны»; дальше следовала борьба за цены, борьба за «технические условия», т.е. за качество угля и кокса при поставках железным дорогам, флоту и заводам — нашим главным потребителям». А еще крестьяне села Чутино, где жил Рабинович, управляя Максимовским рудником, избрали его председателем комитета по постройке церкви. Так еврей Рабинович выстроил православную церковь.

Оставив Максимовкий рудник, он основывает вместе с инженером С.С.Монциарли недалеко Ирминский рудник, состоял его директором-распорядителем. В начале, при постройке, он почти все время жил на руднике и постоянно общался с бывшими сослуживцами. Потом он долго жил в Харькове, уделяя много времени общественно-промышленной работе, время от времени приезжая на Ирминский рудник.

Во времена Первой русской революции Рабинович, уже постоянно живя в Харькове, был арестован и несколько месяцев сидел в Харьковской центральной тюрьме. По поводу причин его ареста есть две версии. По одной арестовали его за участие в траурном шествии, на похоронах убитых казаками железнодорожников. Было много флагов и транспарантов с антиправительственными надписями. Черный траурный флаг от Харьковского отдела Всероссийского союза инженеров, который нес Рабинович, был без каких-либо надписей. Как сообщает другой мемуарист, посадил его харьковский губернатор генерал Пешков в связи с введением Лазарем Германовичем на Ирминском руднике «самовольно и противно общей безопасности восьмичасового рабочего дня».

Интересно другое: рабочие соседних с Ирминским рудников, не придавали особого значения восьмичасовому рабочему дню.

Как вспоминал Юрий Коллард, когда он попал за политическую деятельность в тюрьму, в большой камере человек на 20 увидел Рабиновича, которого знал раньше. Нар в камере не было, все лежали на соломенных матрацах. Коллард выбрал место рядом с Рабиновичем. Вечером в камеру привели харьковского адвоката Николая Познанского, который через несколько месяцев стал товарищем председателя 2-й Государственной думы. Вот деталь, озвученная современником: «Сидеть в общей камере было неудобно и мы с Рабиновичем попросились перевести нас в одиночки в другой корпус. В этих одиночных камерах сидели по двое, в большинстве наши железнодорожники. Нас поселили с Рабиновичем. Там было спокойно, но режим оставался прежний. Камеры целый день не запирались и можно было ходить к друг-другу. Рабиновичу еще раньше было позволено по делам службы принимать своего секретаря в канцелярии тюрьмы и подписывать бумаги. Через секретаря он получал прессу и еду. Тюремный врач прописал ему для желудка воду «Гунияди-Янос», часто в бутылках с этикетками «Гунияди-Янос» приносили нам настоящую «смирновку». Вечером приходили к нам из соседних камер и играли с Рабиновичем в карты, я в карты не играл и в это время куховарил на спиртовке».

Возможно, тюремное заключение и явилось решающим фактором в избрании Рабиновича депутатом 2-й Государственной думы от партии конституционных демократов (кадетов).

Лазарь Германович был обеспеченным человеком, не имея семьи, оплачивал обучение нескольких студентов и давал деньги не только на благотворительность, а и революционные цели.

После его смерти горный инженер А.И. Фенин отмечал:

«… он был уже широко известен в разнообразных кругах России, как большой деятель южной горной промышленности, как долголетний член Совета Съезда горнопромышленников юга России и как один из уполномоченных съезда — так именовались лица, избранные для непосредственного представительства от имени всей нашей промышленности в Петербурге. Рабинович был единогласно избран Съездом за его исключительные заслуги (закрытой баллотировкой, которую он потребовал) почетным членом Совета съезда горнопромышленников. В своей общественной деятельности Рабинович был инициатором и сотрудником почти во всех промышленно-общественных начинаниях и при его ближайшем участии и во многом по его инициативе деятельность Совета съезда приняла за последние годы перед войной такие широкие возможные, кажется, только в России, размеры».

В своих личных промышленно-коммерческих делах Рабинович был очень широк и смел — так, ему принадлежала идея промышленной разработки нового западного района Донецкого бассейна — Гришинского угольного района — Западного Донбасса. Он не остановился перед риском вложить, тогда уже довольно большие деньги, в предприятие, основанное в новом и еще мало разведанном районе. Его оценка перспективности месторождения, построенная на очень скудных и во многом неясных данных небольшой разведки, была правильной — район оказался богатым и уголь превосходного качества.

Современники отмечали, что в натуре Рабиновича было редкое сочетание технически-административных и финансово-коммерческих способностей. Он был одновременно и талантливым руководителем предприятий и талантливым финансистом новых или проектируемых объектов.

Одна из последних должностей перед бурным 1917 годом — председатель правления Донецко-Грушевского общества каменноугольных и антрацитовых рудников. Рабинович вместе с А.А. Прессом основал в 1917 году частный Политехнический институт в Екатеринославе. Начавшаяся гражданская война не дала возможности продолжить намеченные дела.

Лазарь Германович не уехал за границу после гражданской войны. В 1920 году его пригласили для руководства работами по реконструкции шахт Донбасса. Когда была создан государственный трест «Донуголь» — Рабиновича назначили председателем технического совета этой организации. Все административное управление «Донугля» осуществлялось из Харькова.

В 1927 году ГПУ начало решительно бороться с экономической контрреволюцией, к которой относили бесхозяйственность, взяточничество и экономический шпионаж.

В этом же году, будучи на отдыхе в Сочи, И.В. Сталин встретился с полпредом ОГПУ по Юго-Кавказкому краю Е.Г. Евдокимовым. Чекист доложил генсеку, что, по его мнению, все негоразды в угольной промышленности являются следствием деятельности людей, которые сознательно срывают производство и делают это по указанию иностранных разведок. На это Сталин ответил: «Когда закончишь дело, пошли его в ЦК». Санкция вождя на поиск врагов вдохновила Евдокимова, который позже свидетельствовал: «Вы сами понимаете, что это меня вздыбило, как боевого коня. Возвратился я, собрал братву, извините за выражение, товарищей, говорю — так и так, беритесь. Взялись мы за это дело».

Масла в огонь подлил начальник экономического управления южнокавказского полпредства К.И. Зонов, который лично провел допросы всех главных обвиняемых и «пришел к выводам про Харковский, Московский и заграничный центры этой организации». Почин ростовских чекистов поддержали в Украине. Сотрудники экономического управления ГПУ УССР под руководством И.М. Блата быстро нашли «Харковский центр» вредительских групп в угольной промышленности Донбасса, который будто бы возник в 1923 г. и состоял главным образом из инженерно-технических работников советского государственного объединения «Донуголь». По версии чекистов, «Харковский центр» установил регулярную связь с белоэмигрантскими объединениями прежних владельцев шахт, действовал по их указаниям и руководил вредительством на предприятиях Донбасса.

В мае 1928 г. председатель ГПУ В.А. Балицкий информировал Политбюро ІІК КП(б)У об арестах «шахтинцев» в Донбассе. В резолюции на этот доклад партийное руководство требовало от ГПУ «усилить борьбу с группами, которые ведут активную антисоветскую работу, произведя при этом необходимые аресты». По словам председателя ГПУ УССР, обнаруженная «контрреволюционная организация проводила колосcальную вредительскую работу, направленную на разрушение нашего угольного хозяйства, была связана с контрреволюционными группами в других трестах, опиралась на поддержку иностранных государств и исполняла задания других разведывательных органов. Организация «Донугля» была польской диверсионной группой, работала по директивам французcкого военного министерства и французcкого посольства в Москве и была связана с антисоветскими кругами в Германии. Руководил организацией непосредственно Московский центр, который состоял из больший специалистов, работников наших центральных органов, и из-за границы — Объединения прежних владельцев шахт Донбасса — Совет Съезда Горнопромышленников юга России, которая находилась в Париже. Организация для ведения вредительской работы получала из-за границы от прежних шахтовладельцев и иностранных разведок большие деньги. О масштабах работы этой организации можно судить из того, что на Украине было арестовано около 100 высококвалифицированных специалистов-инженеров, членов организации».

Обвинения были абсурдны. Сначала всех обвинили в том, что старые специалисты хотели сохранить в целости рудники для бывший хозяев, бежавших из страны после гражданской войны. Но ничего лучшего не придумали, что сохранять шахты они должны были путем их затопления. Такая своеобразная получается консервация.

Рабинович с замечательной прямотой и мужеством держался на суде. Государственный обвинитель Н.В. Крыленко говорил о нем: «Рабинович чужд всему духу советского режима, но метод защиты, принятый Рабиновичем, не может не импонировать». Рабинович говорил на суде: «Новая жизнь нужна человечеству, но то что принесли вы, хуже старого».

Когда один из вынужденных «провокаторов», инженер Николай Иосифович Скорутто, бывший член Совета съезда горнопромышленников юга России, как отмечал современник «вовсе не дурной, но слабонервный, почти истерический человек», приводил разные доказательства вины Рабиновича, жена Скорутто, находившаяся в зале суда, «не выдержав пытки присутствовать при моральном падении мужа, закричала на весь зал: «Не верьте, он лжет». От окрика жены Скорутто потерял сознание. Был объявлен перерыв, после которого Скорутто … подтвердил свое показание. Объяснить действия этого человека можно: Государственный обвинитель Крыленко требовал для него расстрела. А сделав оговор — он мог рассчитывать на снисхождение. Этим Скорутто и подкупили.

На следствии другой подсудимый Мухин показал, что трижды получал от Рабиновича деньги за вредительские действия. Рабинович, который себя виновным не признавал, задал следствию вопрос: Почему именно он должен был передавать деньги? Потому что, как ответили подследственному чекисты, «вы были центральной связью, через которую должны были передаваться деньги». Рабинович, напомним, уже довольно пожилой человек, пытался хоть как-то отвести от себя клевету. Интересный момент из обвинительной речи Крыленко: «А дальше Рабинович ставит вопрос так: я хочу смотреть ему в глаза. Вы посмотрели ему в глаза, и что? — И что же вышло? — Удался ваш маневр? — Нет, не удался!».

И все-таки он был романтиком. Человек получал удовольствие от того, что делал. Даже на следствии он говорил: «Когда я стоял и смотрел как уходит от меня вдаль, испуская клубы дыма, поезд, я чувствовал себя как бог, сотворивший землю. Я нес этим самым увеличение культуры, увеличение ценностей в сокровищнице народного хозяйства. Я творил и по моему мановению создавались новые культурные блага». На вопрос прокурора: какую цель вы преследовали своим творчеством, Рабинович честно ответил: «Я творил, чтобы нажить, я наживал, чтобы творить». Это тоже поставили подсудимому в вину.

По решению суда Рабинович был осужден на 6 лет лишения свободы со строгой изоляцией и с последующим поражением в правах на 3 года. Умер он в тюрьме в 1934 году. Не выдержало сердце.

 

Степкин В., Третьяков С.
Нравится Категория: Знай наших | Просмотров: 1160 | Добавил: Liza | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: