Еврейский паспорт - 31 Августа 2013 - Юзовка-Сталино-Донецк: страницы еврейской истории

Приветствую Вас, Гость

Главная » 2013 » Август » 31 » Еврейский паспорт

18:56 Еврейский паспорт
Не перестаю удивляться богатству мировой сокровищницы - интернета. И снова мне повезло. На сайте еврейской общины Эстонии http://www.ejc.ee/ я нашла интересный рассказ замечательного человека Александра Цукермана. Сейчас он живет в Эстонии. Родился в Луганске. Но предки его жили в нашем городе. В рассказе много интересных деталей о довоенной жизни в Сталино. Сегодня публикую этот материал. «У евреев сегодня праздник. Мы пришли в синагогу с Колькой: Что ли били их мало разве?.. А, смотри-ка, осталось сколько!» …............................................. А евреи танцуют «Фрейлэхс», Что по-русски значит «Веселье» Mоё первое еврейское воспоминание называется «Мокрая-Калигорка». Я ничего не знал про это место, никогда там не был, просто мой дедушка часто говорил: «Это, как в Мокрой-Калигорке», а моя бабушка иногда говорила: «Ох, это так хорошо, как у нас, в Мокрой-Калигорке». Мои бабушка и дедушка, со стороны отца, родились в местечке Мокрой-Калигорке (Киевская область), это была черта оседлости. И сколько я их помню, у них всегда были воспоминания об этой Мокрой-Калигорке, иногда мне даже казалось, что это всё вымысел, что я это читал у Шолом Алейхема... У каждого дома, семьи в этом местечке были свои «функции» - вот этот был местечковый «хулиган», вот эта женщина - «гулящая»... И мне представлялась эта Мокрая-Калигорка сборищем интересных персонажей из еврейской жизни. Бабушка и дедушка не говорили на русском, мне это казалось странным и очень меня раздражало. Теперь, через много лет, я очень жалею, вместо того, чтобы учить идиш и вслушиваться в язык, я всегда очень нервничал. И в детстве, когда мы жили в Донецке (тогда Сталино) и гуляли с бабушкой, дедушкой по городу, они говорили на идиш, я даже стеснялся. Я даже не знал, что это еврейский язык, мне казалось, что это странный язык, на нём говорить не надо. Теперь, через много лет, я понимаю, что моя бабушка изумительно готовила, там были какие-то гениальные шейки, какие-то бульоны, какие-то мацелах, кнейделах и т.д. Но тогда я этого тоже не понимал, и когда приезжал к дедушке, бабушке, и бабушка старалась мне приготовить всё самое лучшее, что мне должно было бы понравиться, мне всё не нравилось. И бедный мой дедушка ходил через дорогу в столовую-самообслуживания и покупал мне там борщ, чтобы я не был голодным. В Мокрой-Калигорке начались погромы, и они уехали от этих погромов в Донецк. Там у них был родственник дядя Мошке. Он был старьёвщиком, его знал весь город Донецк, Он садился на лошадь..., у него были свистульки... Дядя Мошке разъезжал по городу и с чудовищным еврейским акцентом кричал: «А у кого есть лишних мусоров?!», имея в виду лишний мусор :). Все выносили ему «лишние мусоры», и взамен он давал им свистульки. И, видимо, дядя Мошке совершал даже должностное «преступление», когда он уже был старенький, он мне потихоньку давал свистульки, хотя тряпки я ему не сдавал :). Дедушку, с маминой стороны, я не помню по причине того, что дедушку в 1937 году арестовали, а потом убили. Он был директором какого-то банка. Его сначала обвинили в еврейском национализме, хотя дедушка даже совсем не знал еврейского языка, был уже совсем таким обрусевшим человеком. А одно из обвинений было то, что дедушка и бабушка всё время ели фаршированную рыбу. И его шофёр, которого все так любили, бабушка его называла Васечка, этот Васечка часто бывал у них дома, так этот Васечка подписал документ, подтверждающий, что они ели фаршированную рыбу, им Васечка говорил, что надо бы есть нормальную еду. Ещё дедушку обвинили в том, что он со своими братьями и ещё с кем-то по заданию БУНДа ( тайная еврейская организация ) хотели прорыть туннель из Донецка в Киев, (примерно 1000 километров), чтобы убить товарища Косиора ( Первый секретарь ЦК компартии Украины в то время ). Дедушку расстреляли, когда ему было всего 35 лет(!) При всём том, что моя бабушка была прирождённая коммунистка и считала себя очень космополитичной, её арестовали через две недели после дедушки. Бабушку арестовали как тайного члена БУНДа. Бабушка даже это слово никогда не слышала, первый раз слово «бунд» она услышала на допросе. Следователь спрашивал у бабушки: « Ну, расскажи, как ты вела сионистскую пропаганду!», а бабушка даже не слышала об этом ничего! И бабушка была обвинена как еврейская националистка. Более того, моя бабушка во время революции 1905 года прятала у себя в подвале Никиту Хрущёва (!) (будущий генеральный секретарь ЦК компартии СССР) от царских жандармов. Одна из статей обвинения была очень интересная. Кроме того, что она еврейская националистка, она будто бы находилась в прямой связи с Жаботинским. Бабушка даже через много лет не понимала, кто же был этот Жаботинский. Когда она один раз по радио услышала о спортсмене Жаботинском, она воскликнула: «О, так это, наверное, был его отец!». Ещё интересно, что одним из обвинений бабушке было то, что у неё при обыске нашли подшивки журнала «Большевик». Во время обыска эти журналы рвали и что-то там искали. И бабушка у нквдэшников спросила: «А что, журнал «Большевик» запрещён?». Потом, когда мы читали её Дело, то там было написано, что она требовала запрещения журнала «Большевик» прямо в присутствии следователя и выступала с антисоветскими лозунгами. Арестовывали по очереди — через день, ещё через день, через два дня... Ещё до своего ареста бабушка носила кому-то передачи, кого раньше посадили. Бабушка вспоминала, как первую ночь в тюрьме некоторые женщины в камере были в вечерних платьях, так как их арестовали прямо на каком-то празднике. И две женщины разговаривают, и одна другой давала рецепт пирога. Они были уверены, что это какая-то безумная ошибка. Что вот завтра утром всё выяснится, и она прийдёт домой и спечёт пирог. Первая ночь была самой страшной, потом как-то «привыкли»... После ареста бабушку отправили в Голодную степь, ужасные лагеря в Казахстане. Их повезли в вагонах для скота. Во время дороги до самого лагеря их кормили селёдкой и всякими солёностями и не давали, практически, пить. Они страшно страдали, мучились от этого. В вагонах не было никакой вентиляции. Дорога была долгой, долго стояли на каких-то станциях... Лагерь назывался АЛЖИР (Акмолинский лагерь для жён изменников родины). Когда приехали в Акмолинск, это было совершенно пустое место, ничего там не было. Через много лет, когда я со своей программой поехал в Казахстан, я побывал в этом лагере и нашёл книги за 1937 год, в которых нашёл имя моей бабушки и её сестры, какого числа они поступили..., запись, что бабушка — еврейская националистка....В Казахстане очень бережно относятся к прошлому, там много памятников, связанных с этим временем. Там бабушка с сестрой поняли, чтобы их не разлучили, они должны скрывать, что они сёстры. Им несказанно повезло в этих лагерях. Дело в том, что у неё и её сестры были разные фамилии - где-то что-то в бумагах не сработало, и все 12(!) лет лагеря бабушка была вместе со своей сестрой. Это их спасло, они вместе выдержали. Когда и бабушку арестовали, их три дочери ( одна из них - моя мама ) оказались на улице. Но тогда, прямо во время ареста, один из нквдэшников оказался хорошим человеком, он им сказал: «Завтра вас отправят в детский дом. Если вы до завтра успеете пойти к каким-то родственникам, и эти родственники скажут, что они вас берут, то вас не разлучат и не отправят в детский дом.» И у нас в семье есть жуткое предание, что той страшной ночью 1937 года лил дождь, эти три девочки стучались к разным родственникам и рассказывали об аресте родителей. Некоторые даже не открыли двери, некоторые покормили, дали кусок хлеба и сказали, чтобы они уходили, некоторые говорили, что с врагами народа они не хотят общаться (кстати, и эти, которые так говорили, они тоже остаток жизни провели в лагерях). И только одна бабушкина родная сестра, тётя Соня, взяла этих трёх девочек. После этого тётю Соню исключили из партии, ещё кое-какие неприятности были. Эта тётя Соня воспитала своих племянниц. Они вместе пережили войну, были в эвакуации. Она всем им помогла получить высшее образование, для этого работала день и ночь, отчего впоследствии заболела туберкулёзом. Тётя Соня спасала их жизни до прихода бабушки. Мой папа был гораздо «больше еврей», чем мама. Родители отдали его в еврейскую школу. Тогда это была Донецкая первая еврейская школа. До 8 лет папа вообще не говорил по-русски. Тогда началась война с национализмом, еврейскую школу закрыли (1929 год ). Папа перешёл в украинскую школу. Там его посадили за парту с девочкой, которая потом стала моей мамой. Мама рассказывала, что тогда её потрясло то, что пришёл новый мальчик, который был такой же, как все, но не знает ни русский, ни украинский. Маму звали Сима Пикулина, а папу звали Давид Цукерман. С тех пор, как они сели за одну парту, вот так вместе они прошли всю жизнь вдвоём. Вместе перенося все испытания, а тяжёлых испытаний много выпало на их долю... Когда я сейчас смотрю на фото их класса, то вижу, что три четверти там были евреи. Но это тогда особо никто не понимал, это было настолько неважно в то время. Всё шло хорошо до 1937 года, и … всё рухнуло - родителей мамы арестовали, отобрали квартиру... Семья, с маминой стороны, абсолютно рухнула, остались только дети. Мама закончила школу. Потом вместе с папой они поступили в Харьковский университет, папа - на юридический, а мама - на исторический факультеты. Всё шло к свадьбе, но … началась война. Отца забрали на фронт, и там он был всю войну. А мама все годы его ждала. В 1946 году папина часть стояла под Бобруйском. Мама приехала к папе в гости, и они три дня ходили по Бобруйску, стесняясь спросить, где здесь ЗАГС. И тогда папу вызвали в политотдел и сказали: « А ты знаешь, что эта женщина - дочь врагов народа? Ты знаешь, что это может тебе всю жизнь испортить?» ... Они поженились. И на следующий день папу уволили из армии, хотя до этого папа планировал остаться в армии. И они вернулись в Донецк. Начали всё с нуля. Квартиру отобрали, ничего у них не было. Жили с бабушкой и дедушкой в коммунальной квартире. Родился мой брат. Работу не могли найти... И опять они поехали в никуда — переехали в Луганск. Опять на работу никуда не брали. Маму не брали, потому что она дочь врагов народа, а папу не брали, потому что он её муж. Кушать нечего было. Наконец-то маму взяли в лекторское бюро. На грузовиках, кукурузниках она ездила, летала по области, её укачивало... Она читала лекции о Суворове :) В 1949 году из лагеря вернулась мамина мама и стала жить вместе с ними. Страшные для моей семьи годы. В 1953 году началось Дело врачей. Пошёл слух, что всех евреев будут высылать. Мама в этот год была беременна, и ей советовали сделать аборт — хорошего нечего ждать. Мама аборт не сделала. И в 1954 году родился я :) Сталин умер. Стало чуть легче жить. Мама стала преподавать в пединституте, папа преподавал в торговом техникуме. В 1956 году Н.Хрущёв объявил реабилитацию. И папа поехал в Москву к Н.Хрущёву. Там в приёмной написал письмо, о том что бабушка много лет назад прятала его в подвале. И бабушка была первой, кого реабилитировали в Донецке. Родители никогда не испытывали антисемитизма. Мама в то время даже не очень идентифицировала себя с еврейством. Она попала в еврейскую семью моего отца, где она не всё понимала. Папина мама научила её готовить шейки, потом моя мама была лучший специалист по шейкам :) Бабушка научила маму готовить фаршированную рыбу. Папины родители остались жить в Донецке. Но мы часто навещали их. Бабушка очень переживала, что я не выучил идиш, не полюбил еврейскую еду и, что моя мама импровизировала в приготовлении еврейских блюд. Особо у них возникал конфликт, что моя мама считала, что фаршированную рыбу не надо варить 5 часов, она считала, что 40 минут достаточно, она занятая женщина. И папа уговаривал маму: « Ну, Симочка, ну пусть она варится 5 часов, ну какая тебе разница»... Но всё-таки, родители уже были советскими евреями, они имели пасхальную посуду, которую доставали и на Пейсах, и на 7 ноября, и на 1 мая... Моя бабушка пекла хомен-ташен, но она пекла их целый год, а не к Пуриму. Бульон с мацой они ели круглый год. Мацу они пекли сами. Я помню, как развешивали по дому бельевые верёвки, и на этих верёвках сушилось тесто для мацы, оно висело как наволочки... И я всегда просил у бабушки, чтобы она добавила сахар в тесто.... Первый раз по-настоящему еврейскую семью я увидел, когда мне было 7 лет. И мы всей семьёй поехали отдыхать в Батуми. Родители сняли там квартиру, и это оказалось семья ортодоксальных батумских евреев. Я таких не видел никогда... Они были поражены, что приехала семья евреев и не соблюдает никаких обычаев... Никакого антисемитизма в школьные годы я не испытывал и особо не задумывался об этом. Но мне запомнился один случай. 9 мая, папа одел свои ордена, и мы пошли с ним в город. Вдруг из подъезда вылез какой-то пьяница, подошёл к папе и сказал: « Ну ты, жидовская морда, где ты купил ордена?»... И мой папа, при мне впервые, ударил человека... папа, небольшого роста, полез драться на этого мужика!... После школы я поступил в Москве в театральный институт. В Москве евреям было даже легче поступить, чем в Луганске. На медицинском факультете в Луганске вешали табличку «Все билеты проданы»... :)Я закончил институт на отлично, во время учёбы у меня даже была именная стипендия. После окончания института у меня было направление, как у лучшего студента, сразу в 5(!) аспирантур, но меня не взяли ни в одну. (Через много лет мне удалось узнать причину этого - на моём Личном деле над моей фотографией были написаны две буквы - «Е» и «Б» (еврей, беспартийный). Это был очень сильный удар для меня. Ещё я вспоминаю массовые отъезды евреев. Эти прощания на вокзалах... Эта огромная толпа в Москве у Израильского посольства... Когда в Таллинне образовалось Еврейское общество, первое торжественное открытие прошло в Русском драмтеатре. И вести этот вечер предложили мне. Первый, кто вышел на сцену театра, был я, и сказал: «Здравствуйте, евреи! Вы знаете, такую фразу прилюдно я произношу первый раз в жизни! Я произносил её много раз в кампании своих друзей, я произносил её много раз в застольях, но чтобы был полный зал Русского театра, и я произносил эту фразу — это первый раз!» Это был замечательный вечер, было очень много людей..., выступали многие известные люди... Все еврейские традиции, по-настоящему, я увидел только в Эстонии. Я до этого их просто не знал. Я удивился, когда приехал в Эстонию и увидел еврейские обряды. Мне очень нравится Таллиннская синагога! Ощущение огромного окна и неба - это блестящая идея! Первое моё знакомство с синагогой было, когда я пришёл делать передачу для «Субботеи». Ко мне вышел весёлый человек - наш Раввин, и у меня сразу возникло радостное ощущение. И радость - это очень важная вещь. Раввин Шмуэль был таким, как я это понимаю, еврей быть должен, как родной человек, родственник. Мне очень нравится наш Раввин. Мне кажется, что он человек нового поколения, он - современный человек. Еврейство - это чувство свободы! Еврей -это индивидуальность! Мне кажется, что евреем быть - это радость, радость принадлежать к хорошим весёлым хлебосольным людям, принадлежать к умным людям. И вот это чувство единения с такими людьми - это очень приятное чувство. Мне очень нравится быть в Израиле. Мне нравятся там открытые окна, из которых пахнет хорошей еврейской едой. Мне нравятся там полные женщины, которые орудуют на кухне... Мне нравятся там молодые люди - весёлые, жизнерадостные... Мне нравится дух этой страны! Я сделал очень много передач об Израиле, многие получили призы на международных фестивалях, они были отмечены призами и на фестивалях в Израиле. Судьба у нашего народа очень трагическая, и, несмотря на это, сохраняется оптимизм. «...А ЕВРЕИ ТАНЦУЮТ «ФРЕЙЛЭХС!...» Александр Цукерман
1 2 3 4 5 Нравится Категория: Рассказы о былом \| Просмотров: 1353 \| Добавил: Liza \| Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0