Как по волшебству, периферийное отделение нейрохирургии, по сути являвшееся нейротравматологическим, возглавляемое Виктором Ивановичем Кондратенко, тружеником и знатоком позвоночно-спинальной травмы, превратилось в нечто, подобное филиалу Киевского института. Научный подход, внедрение прогрессивной методологии диагноза, совершенствование оперативной техники и общей врачебной культуры – всё это привнёс с собой профессор Вирозуб. О таком учителе и наставнике можно было только мечтать. И нам с ним повезло. 

Умножились научные публикации, защищали диссертации не только научные сотрудники, но и простые ординаторы, практикующие врачи, участились выезды на конференции, симпозиумы, съезды. Клиника становилась известной, приобретала авторитет.

       Но Вирозуб мог быть и «Зверобоем», как полушутя, переиначивали его фамилию, когда его эмоциональность и безудержный порой темперамент и скоропалительная взрывчатость вредили делу и отворачивали от него людей, не знавших его лучшие качества, нивелировавшие недостатки. Дипломатом он был не очень хорошим. И резал правду-матку без оглядки на душевные силы и характер собеседника. Страдали сёстры и санитарки, обижались врачи. Становились недругами сотрудники. Он был отходчив, но успевал «наломать дров». В помощь профессору приходилось иногда просить разрешения передать его распоряжение без него. Тогда оно выполнялось беспрекословно.

       Уйти от учителя мне всё же пришлось, но не потому, что я его разлюбил или бросил, а потому, что жизнь заставила. Я должен был и смог променять свой статус старшего ординатора областной больницы с соответствующей нищенской ставкой, на должность ассистента вновь созданной кафедры нейрохирургии в мединституте. В перспективе мне светила и доцентура. У меня, как и у Вирозуба, было двое детей, и я был вправе пытаться поднять свой жизненный уровень, понимая, что своими возможностями я обязан Исааку Давидовичу. И никогда об этом не забывал. Моё место старшего ординатора уже мог занять созревший для этого доктор Чипко Станислав Степанович. 

      Однако мои беседы с учителем были тщетными. Он меня понять не мог, а главное, не хотел по одной причине. Заведующим кафедрой нейрохирургии был её основатель, профессор Виктор Иванович Кондратенко. Его заклятый враг. Расстались мы холодно, не попрощавшись и без добрых напутствий мне, как ученику. И не простил меня мой учитель до конца своей деятельности и жизни в Донецке. Так и проработали мы рядом в параллельных клиниках одного города ещё около 30 лет. Я внедрял в свою нейрохирургическую деятельность врача и преподавателя все его заветы и методы и чувствовал его виртуальное наставничество, но ничего изменить уже было невозможно.

     Встретились мы по-доброму, по-семейному на улице Иерусалима у дома, где он жил, а затем посидели за столом и выпили вина в знак позднего, но всё же примирения. Это было очень трогательно и волнительно для обоих. Учитель и ученик на склоне лет.

Через пару лет после этой встречи, избавившей меня от гнетущего чувства вины перед учителем, хотя я и был «без вины виноватым», он умер, и покоится на Масличной горе в Иерусалиме. 

http://www.andersval.nl/