Приветствую Вас, Гость
Главная » 2012 » Апрель » 25 » МАЦА! Как много в этом слове…(часть вторая)
11:00
МАЦА! Как много в этом слове…(часть вторая)
ВИНОГРАД РАЗДОРА   
Единственный  пищевой продукт, который действительно способен стать «яблоком раздора» между евреями и неевреями – это виноград. Тот ещё фрукт! Точнее, не сам он в свежем виде, а жидкие производные из него – сок, вино, виноградный уксус, виноградный компот, и т.п. Нееврею нельзя к ним прикасаться (если посуда не запечатана). Обычай этот тянется с тех давних пор, когда виноградное вино использовалось как в священных обрядах Первого и Второго иерусалимских Храмов, так и в низких деяниях соседних идолопоклонников. Чтоб подчёркнуто от идолопоклонства отстраниться. 
  
В иерусалимской мацепекарне нашей как-то дали задание русским ребятам помыть и приготовить фляги для сока. А они перепутали глаголы «лиштоф» (мыть) и «лишпох» (лить) и добросовестно наполнили сорокалитровые фляги дивно пахнущим мускатным довольно дорогим белым виноградным соком винзавода «Кармель». 
  
Ругать их, конечно, не стали. На кого обижаться? Объяснить нужно было, как положено, а на «Иегуде-мацот» не до ликбеза, вал мацы гнать надо, там всё только окриками, как на кирпичах в Египте. Так молча подтащили фляги к горловине ливневой канализации и вылили ставший некошерным сок на землю через водосточные трубы.      
  
Русский человек, конечно, может обижаться, что от одного его прикосновения продукт навсегда испорчен, будто он зачумленный какой-то. Но ничего в данном случае не поделаешь, как говорится, религиозный закон суров, но это закон. 
  
А у христиан не так? Я как-то случайно оказался с исследовательской исторической миссией недалеко от православной церкви в Иерусалиме. Меня любезно пригласили внутрь, но с порога предупредили: к иконам не прикладываться! Да я вообще-то и не собирался, честно говоря… 
  
А у мусульман не так? В студенческие годы однокашник-татарин тайно показал мне Коран. Полистать в руки не дал: «Ты неверный, тебе нельзя…». 
  
К чему угодно другому может прикасаться у нас нееврей, даже к еврейской женщине, если 
она не против (откуда и пошло раздражающее многих еврейство по маме). К виноградному же вину и соку – не моги. 
  
И вот миссию эту святую – открывать бутылки с соком и наливать в миксер доверили вашему покорному слуге, автору этих строк. За честь, конечно, спасибо, но ты попробуй открыть полторы тысячи бутылок в смену! Остервенеешь! Я иной раз в порыве горлышки сламывал вместе с пробками, помянешь при этом не раз свою еврейскую маму. 
  
  

КАЛОШИ НАСТОЯЩИЕ 
  

А миксер отмыть после теста, замешанного на виноградном соке и яйцах, совершенно невозможно. Я вспоминал рассказанное экскурсоводом когда-то в крымской Алупке, как на яичных желтках возводили стены Воронцовского дворца. Камни становятся будто стеклом между собой спаяны. Такая же, «стеклянная» поверхность получается и внутри бункера миксера, после замешивания там теста на желтках. Агрегат становится внутри как бы стеклом покрытый, хоть зубами дери. 
  
Когда же обычное мацовое тесто мы гнали для квадратной машинной мацы, миксеры мыли кажд
ые 18 минут. Этим тоже я занимался. Движения должны быть быстры и отточены как у иллюзиониста. Это как разборка и сборка автомата в армии на скорость. Время пошло! 
  
Ключом ударяешь по тяжёлым лопастям винта, чтобы сыпалась мука и видны стали пазы, куда вставить ключ. Проворачиваешь, р-раз! Винт в одну сторону, разные резинки и уплотнители в другую. Всё надо отмыть и высушить за 17, 17 с половиной минут идеально, потому что миксер ещё должны потом опять собрать, проверить и подать под загрузку. А уже снова сработал таймер, ревёт сигнал и новый миксер откатывают по рельсам на мойку. 
  
С трубой и бункером, на колёсиках и рельсах миксер похож на бастионную пушку времён Крымской войны, где командовал на редутах горбоносый адмирал с безусловно еврейской фамилией, стоит только правильно поставить ударение на первом слоге – Нахимов. Помните, у молодого офицера Льва Толстого в его «Севастопольских рассказах»: «Какой-то солдат, по-видимому, из жидов…». Меня угнетает, что многие из нас, евреев, теперь «из жидов» не на самом деле, не по-настоящему, как бы «по-видимому». Вы поняли, что я имею в виду: сторонимся мы нередко своих корней. 
  
Не хотим быть евреями, даже уже здесь, на Святой земле, где нам уже никто и ничто не мешает. Евреи – святой, избранный народ, постоянно выясняют между собой, кто из них религиозный, а кто «светский», торгуются, кому обязательно исполнять заповеди, а кто от них, как нам кажется, свободен. Есть на этот счёт даже меткое идишское выражение «коп ин колошен» (голова в калошах). Песах хорош тем, что хоть на короткое время у многих есть возможность разуть голову и вновь себя евреями почувствовать. 
  
Здесь, в цехах мацепекарни, бородатые еврейские солдаты в чёрных кипах – пилотках воинства Шехины (божественного присутствия) катают свои вечные орудия, защищая свою независимость, право во все времена оставаться собой, единым народом, с собственной священной историей. 
  
За час вымоешь три миксера, потом час обсыхаешь у печи, весь мокрый, как мышь. Хорошо, я из Донецка привёз с собой отличные калоши, калоши настоящие, красивые, блестящие… Не на голову, не подумайте, на ноги. Не знал, где бы их приспособить в Израиле. Но вот и пригодились. 
  
Вначале очищаешь от муки внутреннюю поверхность бункера специальным стёклышком, затем моешь тугими струями тёплой воды под давлением. Сжатым воздухом проходишь все укромные уголки, и опять – водой с жёсткой щёткой. Продували, прочищали, чтоб нигде ничего, ни пылинки, ни соринки, ни мучинки. Наверняка нигде в мире, ни на каком другом пищевом предприятии так тщательно и так часто не моют оборудование. 
  
Мне вспоминался рассказ «Жидовка» Куприна, где, на мой взгляд, наиболее полно и ёмко во всей мировой литературе в одной фразе очень здорово дана характеристика еврейскому народу. Говорил трактирщик заезжему господину, угощая его еврейскими яствами: «Может быть пан думает, что это приготовлено как-нибудь грязно? П-сс… Никогда в жизни! Наши женщины всё делают по святым книгам, а уж там написано и как резать, и когда мыть руки…». 
  
В прежние времена, когда миквы для омовения устраивали в прорубях; когда, как говорят наши мудрецы, ледяные миквы и нетопленные синагоги были холодными, но сердца были горячими, к правилам ритуальной чистоты совсем строго относились. А сейчас поди заставь наших рабочих просто руки помыть после городского автобуса перед тем, как они мацу начнут собирать с конвейера по 13 штук в пачки, не говоря уже о том, чтобы, как положено по ритуалу, сделать нетилат-ядаим. Да и кто знает, что это такое и как оно делается, это самое «нетилат», если в коллективе половина неевреев? 
  
Объявляют, конечно, по трансляции после обеденного перерыва: «Всем сделать нетилат-ядаим». Но, во-первых, никто ведь не проверяет, пионерских сантроек в мацепекарне нет, также точно, как и никому нет дела до того, что там ты принёс с собой на обед и ел, может (и даже наверняка) свиную колбасу из русского магазина, а потом этими же руками пошел собирать мацу в пачки.
Я однажды этот вопрос ребром поставил, мне ответили, что по законам кашрута это не страшно, потому что несоизмеримы по объёму количества кошерной массы теста и некошерных частиц, что на немытых ладонях. 
  
Вот всё у нас как-то условно, все на уровне сравнений и «элементарных частиц», всему найдут галахическое объяснение, вместо того, чтобы просто пойти и без всяких мудрёных святых отговорок со ссылками на источники вымыть руки с мылом. Уж куда элементарнее? В конце концов, у нас уже и сами евреи условные. В нём капелька еврейской крови, случайно передавшаяся в поколениях на удачу не по отцовской, а по материнской линии, и он еврей. И с головою при этом нередко в калошах. Мне лично от всего этого бывает и грустно, и тошно, и смешно… 
  
Было время, я на заре своей репатриантской жизни в Израиле в министерстве культуры сортиры мыл и видел, что довольно часто одинаково солидарно не моют руки даже после туалета как религиозные посетители, так и сами сотрудники главного культурного ведомства нашей страны. А вы мне говорите… 
  
Слава Б-гу, повесили в мацепекарне у нас на стене в коридоре ёмкость со специальным спиртовым раствором для мытья рук, и тут же сделали приписку в инструкции по пользованию, почему-то только на русском языке: «Не пить!».     
  
  
ТАКИЕ ЛЮДИ И БЕЗ ОХРАНЫ 
  
В кфар-хабадской мацепекарне работали с нами зэки из тюрьмы в соседнем городке Рамле. На тот момент – сокамерники религиозного авторитета Арье Дери. Рассказывали нам, что он от нечего делать лекции на религиозные темы им за решёткой читал. 
  
По утрам зэкам этим давали автобусик, и они приезжали на работу сами, без охраны: бежать в Израиле некуда, да и незачем. Хорошие были ребята, главное – отзывчивые и внимательные к другим. Бывало, топаешь на работу от перекрёстка мимо мокрой от дождя апельсиновой рощи, твой же товарищ из свободных граждан мимо на собственной машине на работу промчится, не остановится, только грязью тебя обдаст. А эти обязательно, подвезут. 
  
Один из них, когда узнал, что я приезжаю на работу аж из Иерусалима, договорился с водителем попутки и организовал мне ежедневный обратный тремп, чтобы я не тратился на рейсовый автобус. Я его, правда, потом как-то поймал за интересным занятием. Он мокрыми руками, не влажными, а мокрыми, с них натурально стекала вода, развешивал и упаковывал по коробкам супер-кошерную хабадскую мацу. Он из туалета вышел и руки не вытер, спасибо хоть вымыл. А ведь весь главный смысл праздника Песах в том, что пресный хлеб не должен контактировать с влагой, не должен заквашиваться. 
  
Яему говорю: «Дружище, ты ничего не перепутал? Ты не забыл, где вообще-то работаешь?». А он зэк, ему пофиг, срок идет и ладно. Мокрую мацу я собрал и выбросил, заставил его высушить руки. Святая работа наша парню этому была, как говорится, глубоко по барабану, но человек он был хороший. Я вообще такую закономерность за людьми в жизни наблюдаю: бывает, человек богобоязнен, много молится и всё соблюдает, но как личность, мало что из себя представляет. Бывает, наоборот. Человек хороший, но пофигист. Не часто сочетается, чтоб всё вместе и сразу.         
  
Работал у нас зек-Лёня, москвич, в прошлом режиссёр центрального телевидения. Он, в частности, в своё время готовил такую известную музыкальную программу, как «Шире круг». Однажды мы с ним выпили по стаканчику водки, потому что он приехал на работу сильно взволнованным и долго не мог успокоиться. Оказывается, он пригрел в камере бездомную кошечку, а у него её по-подлому забрали, когда он был в пекарне и отправили кошку на живодёрню. Так он там такую забастовку устроил, всю тюрьму на уши поставил. 
  
«Морду в Израиле не бей никому», — поучал меня один из наших тюремных помощников, горячий грузинский парень, почти так и не увидевший красот нашей прекрасной страны, поскольку вскоре после репатриации сразу надолго угодил в камеру за драку с отягчающими последствиями. «Вызовут полицию, сядешь надолго». А как не бить, если достали уже? Если частенько встречаешь мошенников, обманщиков, врунов, а полиция на наши заявления никак не реагирует. Кто меня защитит? Гистадрут? Сладкоголосые депутаты наши, которых мы себе избрали? Хочется воскликнуть вслед за Станиславским: «Не верю!». 
  
 Народ измельчал, обнаглел, распоясался. В Израиле сейчас всё меньше идеалистов, всё больше молодых крашеных идиотов. Я ещё одну закономерность заметил. Пока получаешь корзину абсорбции, всё вокруг видишь в радужном свете, когда же приходится тяжко трудиться, нервы на пределе и совсем по-другому мир воспринимаешь и на всё больно реагируешь. Я даже на улице перестал подавать. Когда ко мне протягивают руку и просят: «Дай!» Отвечаю в рифму: «Полай! Пойди, заработай, я тебе даже подскажу где».   
  
Немало было у нас на машинной маце желающих над тобой поиздеваться, унизить тебя, просто так, ради удовольствия. Вечно из любой мелочи устраивали склоку, балаган и гвалт, из мельчайшего события, которое и выеденного яйца не стоит – целый сипур, из мухи слона. Там я на себе почувствовал, что значит капо. Капо – это надсмотрщик в концлагере из своих же, из евреев. У нас было немало доморощенных талантливейших прирождённых капо-любителей. 
  
Как-то один парень, Петя, сказал: «Как хорошо сегодня, тихо, никто не орёт, мацой не швыряется, обстановка нормальная, не нервозная, всегда бы так…». Петя с тех пор подтвердил свой диплом инженера, годы и годы строит уже в Израиле дороги и мосты. На работе его уважают и ценят. Интересно, вспоминает он ту нашу с ним мацу? 
  
Нет, хозяева иерусалимской мацепекарни «Иегуда-мацот» – семейство хасидов Людмиров – люди очень хорошие, грех жаловаться. Мой непосредственный начальник Исраэль Людмир, начальник отделения миксеров, всегда поинтересуется у рабочего,  пообедал ли тот сегодня, есть ли у него напарник, не трудна ли работа. Когда просил подмести муку и крошки вокруг своего рабочего кресла, где он между делом читает Талмуд, Хасидут и Танию, делал это таким тоном, как будто не я у него работаю, а он у меня. А говорят, что при капиталистическом способе производства хозяин-шкуродёр с тебя семь потов выжмет. Бывало, я от усталости начинал халтурить, а Исраэль делал вид, будто этого «не замечает». Не, хороший был мужик! 
  
Как и подобает хасиду, он бывал всегда весел и румян и обожал приколы. Иной раз даже с грохотом плясал вприсядку в цехе на железном гудящем полу со своим напарником по взрослым проказам Ариэлем. А когда Шмулика, американца, трудягу, из-за неисправности автоматики подачи ингредиентов обсыпало сверху мерой муки, а потом ещё и облило мерой воды, то есть всё это на Шмулике замесилось, Исраэль долго беззвучно трясся в смехе, положив голову на пюпитр оливкового дерева, за которым обычно читает и учится. Сам Шмулик тоже смеялся.   
  
Люди они хорошие, но символично, что отделение миксеров приподнято над остальными цехами. Слишком высоко они летают и витают, заняты своими святыми книгами, и им лишь бы дело делалось, а взаимоотношения в коллективе их волнуют мало. А это плохо. 
  
Самые великие еврейские цадики в истории нашей не проходили мимо угнетения евреев евреями. Знаменитый раби Леви-Ицхок из Бердичева, (где я однажды сладко спал на полу на вокзале в пору своей солдатской юности, подложив скатку шинели под голову), заявил в синагоге при большом стечении народу в праздник, узнав, как тяжко трудятся местечковые дети и женщины в мацепекарнях у иных жестоких хозяев: «Недоброжелатели наши – антисемиты клевещут, будто пасхальная маца замешивается у нас на крови невинных. Но ведь это правда! В ней кровь и пот сотен несчастных трудяг, которые встают затемно и тяжко работают без отдыха от зари до зари!». 
  
Тяжёлый труд не так страшен, скажу по себе. Когда он на благо, то в удовольствие, как бы ни был труден. Но ужасно, когда тобой понукают, чуть ли не по рукам тебя бьют, как Ваньку Жукова, если что-то не так сделаешь. Чувствуешь себя, будто в концлагере. А что-нибудь вякнешь поперёк или заступишься за товарища, есть шанс вылететь на улицу. В Торе написано, как Моисей в Египте на кирпичах убил злого надсмотрщика. У многих из нас не раз возникало желание набить морду кому-нибудь из местных капо. Я однажды даже готовился специально, обдумывал такую операцию, вынашивал такой план: момент выбирал, чтоб без свидетелей, и фразу прокручивал в голове, репетировал про себя на иврите, которая сопроводит резкий удар под дых одному гаду: «Ах, ты старая сволочь!». Но так не получалось, чтоб в цехе никого. Может оно и к лучшему…
  
Дед у нас в Кфар-ХАБАДе был из заключённых, проникновенно так молился у печи, если выпадала свободная минута. Говорят, сидит уже лет 17 за убийство. Меня как-то рядом с ним поставили горячую мацу отгребать. Она дымится, горит, как бумага. Впечатление такое, будто по костру ходишь, только не ногами, а руками. Есть у некоторых народов такая национальная забава, у болгар, кажется. Но мы, простите, не болгары, думал я сам себе. Я не Киркоров. Потом я приловчился: главное горячую мацу в пальцах не задерживать, а одними кончиками легко и мгновенно дальше отбрасывать, отбрасывать, отбрасывать, без остановки. Ну, эти-то, думаю, зэки, им каторжные работы положены, а мне такое за что? 
  
Иногда в громадной автоматической печи длиною сорок шагов (я измерял) на «Иегуда-мацот» случался пожар. Я обожал такие моменты. Полноценно бороться с огнём можно было только тогда, когда конвейер вынесет пламя наружу. С огнетушителями наперевес смена молча ждала. В такие минуты можно было передохнуть, расслабиться и удовлетворённо подумать: «Гори она огнём, эта работа!». 

  

      Михаил Каганович, Иерусалим   
Материал опубликован на сайте "Киев еврейский" 
  
Нравится Категория: Дончане в Израиле, израильтяне в Донецке | Просмотров: 1138 | Добавил: Liza | Теги: виноградный сок, маца, песах | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: