Эта часть повествования Вадима Горелика посвящена его предкам-колонистам. Освоение земель Новороссии для непривычных к земледелию  ремесленников и мелких лавочников - тяжелая страница еврейской истории. Но большинство из них все же с честью выдержало эти испытания. Недаром звание "колонист" для евреев нашего города означало человек со знаком качества.  

Основоположники приазовской ветви.

Мой прадед, Ицко (Исаак) Берков Горелик был еврейским колонистом из западных губерний России (нынешняя Белоруссия) и жил в еврейской земледельческой колонии Равнополь Мариупольского уезда Екатеринославской губернии (ныне  - посёлок Равнополь Волновахского района Донецкой обл., Украина), основанной в 1855 г. еврейскими переселенцами из Ковенской, Могилёвской и Виленской губерний, прельщённых обещаниями царской власти освобождать детей колонистов от кантонисткой рекрутской повинности (а это 25 лет воинской службы с 12 лет). 
По данным подворной переписи 1890 г., выполненной бывшим житомирским раввином Львом Моисевичем Бинштоком по заданию известного еврейского мецената барона  Горация Гинсбурга, в колонии Равнополь имелось 46 хозяйств, в т.ч. 19 сложных, т.е. включавших несколько семей, связанных родственными узами с 6 и более душами мужеского пола, всего 307 душ, из них 98 мужеского и 81 – женского пола, 3 человека на момент переписи состояли на воинской службе.
В своём пользовании колония имела 1280 десятин  земли (1 десятина - 1,09 гектара), причём каждое хозяйство получало первоначально 35 десятин (38 гектаров).
В колонии имелись: синагога с куполом в хорошем здании, народное  училище с  4-х годичным курсом и преподаванием на русском языке (причём закон божий вёл меламед), общая баня и колодец с «порядочной» водой, что для засоленных приазовских земель  было жизненно важно.

В своём пользовании колония имела 1280 десятин  земли (1 десятина - 1,09 гектара), причём каждое хозяйство получало первоначально 35 десятин (38 гектаров).
В колонии имелись: синагога с куполом в хорошем здании, народное  училище с  4-х годичным курсом и преподаванием на русском языке (причём закон божий вёл меламед), общая баня и колодец с «порядочной» водой, что для засоленных приазовских земель  было жизненно важно.

 Фрагмент схематической карты еврейских поселений Александровского и Мариупольского округов 

Хозяйство у Ицка Горелика, которое он содержал вместе со своим братом  Iосем  (Иосифом)  состояло из казённого дома в две комнаты с конюшней и собственного дома Ицка, 1/3 веялки (веялка использовалась совместно с соседями Глезером и Чертковым), одного двухлемешного  и одного однолемешного плугов, 2-х катков и 2-х бричек, 1 лошади, 1 коровы, 1 лошака и 1 телёнка.
По аттестации образцовых хозяев – мустервиртов колонии (немцев) Шмидта и Мартина Таубера своё хозяйство Ицко и Iось Горелики вели не очень хорошо. Ничего удивительного в этом нет, поскольку евреев  раньше к земле не допускали, и опыта земледелия у них не было.
А как допустили (в Крыму до войны и в Израиле), так и немцы у них учиться начали.
Iось Горелик на момент переписи был бездетен, а у Ицка было три сына. Иметь трёх сыновей было большой удачей в еврейской семье и свидетельством большого расположения Б-га. 
Двое из них выделились в отдельные  хозяйства, а третий уже к 1890 г. в колонии не жил. После отмены  в 1874 г. льготы по освобождению от  воинской повинности многие евреи покинули свои колонии и переселились в близлежащие города. 

Мои приазовский дед и отец.

Видимо, так и поступил мой дед Моисей, тот самый третий сын Ицка, который хотя и родился в колонии Равнополь, но большую часть  своей жизни прожил в Бердянске и селе Берестовом  Бердянского уезда.
О нём мне мало что известно, разве что отрывочные сведения из дела его репрессированного сына Меера, которое мне показали в  архиве ФСБ, и из коих явствует, что дед Моисей был зажиточным человеком, богатым землевладельцем и имел паровую мельницу в с. Берестовом Бердянского уезда. Тем не менее, по понятным  причинам, мой отец во всех анкетах писал, что родился в семье служащего, выходца из крестьян, и что  дед Моисей служил до революции приказчиком и недвижимым имуществом не владел.
Точная дата рождения деда неизвестна, но по косвенным подсчётам можно предположить, что если у Моисея первый сын родился в 1894 г., то он мог родиться в  промежутке между 1870  и 1874  г.г.
Причуды истории: на бердянском заводе «Азовкабель» фирма моего зятя сегодня имеет свои интересы и хороший бизнес. Вот так всё вернулось на круги своя: дед Моисей в конце XIX века начинал здесь свой семейный бизнес, а мой зять в XXI веке его продолжает. 
В семье о предках никаких разговоров не велось из-за опасения репрессий со стороны советской власти. В документах отца, уже после его смерти, я нашёл лишь запись о том, что дед Моисей был убит при погроме бандой Григорьева во время рейда по Приазовью в январе 1921 г. Там же я обнаружил и упоминание о своей бабушке  Эсфирь Мееровне, которая умерла в 1922 г. Могилы их не известны.
В конце 90-х, будучи уже в Германии, я съездил в Равнополь и Берстовое в надежде найти какие либо следы еврейской колонии и мельницы Моисея. Но, увы! В посёлке Равнополь бывший директор местной школы, который ещё помнил довоенную еврейскую колонию, рассказал мне, что в 1941 г. немцы всех расстреляли, а еврейское кладбище сравняли с землёй. Сегодня там пасутся коровы. Никакого упоминания о погибших евреях нет. В селе Берестовом я нашёл только разрушенный фундамент мельницы Моисея. В сельсовете никто о прошлом села не знает.
У Моисея и Эсфири тоже родились три сына: в 1894 - Борух (Борис), в 1896 - Меер и в 1904 - Соломон (Семён) -мой отец.
Мой отец прожил сложную и трудную жизнь. Его детство и юность совпали с первой мировой войной, революцией, гражданской войной, НЭП-ом, коллективизацией и прочими  прелестями того жестокого времени. После окончаня начальной школы в с Берестовое отец был вынужден заняться самообразованием на дому, из-за, как он деликатно пишет в своей автобиографии, «регулирования приёма в средние учебные заведения». Имеется ввиду, очевидно, процентная норма царского правительства для евреев в сфере образования (Петербург и Москва -  3%, центральная Россия — 5%, территории в «черте оседлости» - 10%), отменённая февральской революцией 1917 г. и негласно опять введенная уже советской властью после войны. Сию чашу уже пришлось испить и мне. В 1917 г. учится в Замосткой гимназии и трудовой школе, которую и окончил в 1924 г. Отец перепробовал множество профессий: учётчик-приёмщик маслозавода М.Е.Гольмана в с. Володарское Мариупольского округа,  учётчик, а затем заведующий мельницей (надо полагать, бывшей отцовской, Моисеевой) Берестоватского с/х кооператива.
Когда началась кампания раскулачивания, их с братом Борисом сочувствующие им крестьяне вывезли на подводе под стогом сена в Мариуполь. В Мариуполе отец работает чернорабочим на металлургическом заводе им. Ильича (бывшие бельгийские заводы «Никополь и Провиданс»). После окончания заочных Сокольнических промышленно-экономических курсов в г.Москве (1929-1930 г.г.) и заочного бухгалтерского института в г. Харькове получает специальность бухгалтера-экономиста и начинает свою  бухгалтерскую деятельность в разных городах.
Сделать более престижную карьеру ему помешало его социальное происхождение, которое он тщательно скрывал, национальность и, конечно, беспартийность. В подтверждение своих слов приведу одну из анкет, которую заполнял отец перед устройством на новое место. Поражает интерес  власти  к происхождению человека, его родственникам, к  его взглядам и отношению к компартии. А эти  сакраментальные вопросы: «Чем занимались до революции ? Служили ли в белых армиях? Владели ли недвижимым имуществом? Есть ли родственники за границей ? Были ли в оккупации ? и (классика) Национальность всех родственников?» И это уже после смерти тов. Сталина ! Можно себе представить, какие анкеты он заполнял до войны!  Станешь после этого необщительным и замкнутым, если положительный ответ хотя бы на один из таких вопросов стоил человеку карьеры, а то и жизни. 
Тем не менее, работником отец был неплохим, «шёл впереди других и личным примером трудового героизма увлекал за собой отстающих товарищей», как сказано в полученной им грамоте - образце  наивно - героического стиля тех лет.
После женитьбы на моей маме в 1934 г. и моего рождения отец не перестаёт менять места работы: Донецк, Кировоград. Аккерман (ныне г. Белгород-Днестровский Одесской обл.).
После ухода на пенсию отец, как и я сегодня, занялся восстановлением истории семьи. Умер от рака лёгких на 70 году жизни, и я узнал об этом, когда шёл на автовокзал, чтобы ехать в Мариуполь в очередную командировку. 

Вадим Горелик