Сталино

Гриша с семьёй проживал на одной из дальних окраин города, в посёлке Сталинского азотного завода, первенца азотной промышленности Союза. Семья его состояла из супруги, тёти Сони, и четырех дочерей, из которых к этому времени старшая, Евгения, работала следователем в одной из районных прокуратур, имела свою семью и жила в г. Горловке, Сталинской области. Анна (вторая дочь) вскоре вышла замуж и переехала в город Енакиево (в Донбассе же), а Бэлла и Ольга учились в школе. Семья занимала 3-х комнатную квартиру с небольшим приусадебным участком в двухквартирном коттедже.

На фото: Григорий Белинский.

Переехав в Сталино, мама была принята на работу в городской военкомат на должность начальника военно-учётного стола Смоляниновского района. Ей выделили квартиру в рабочем общежитии Азотного завода. Это было четырехэтажное каменное здание на окраине посёлка. На первом этаже общежития в каждой комнате размещалась семья, а в начале и в конце этажа были коммунальные кухни, а на 2-4 этажах в каждой комнате проживали по 5-6 работников холостяков.

Подавляющее большинство и холостяков и семейных, были работниками Азотного завода, но жили и трудящиеся других ведомств. В частности, проживала семья заведующего учебной части средней школы, в которой я начал учиться с сентября 1933 г. после нашего с бабушкой приезда.

Неподалёку от нашего дома, в полукилометре, действовал прекрасный по тем временам Дворец культуры. Это было самое большое здание в посёлке. В нём размещался большой  кинотеатральный зал, мест на 400, с большой сценой, а в трехэтажной административно-бытовой части было много комнат и залов для кружковых работ, занятий физкультурой и др. Действовало много кружков и для детей и для взрослых драматического, музыкального направлений, гимнастики, изобразительного искусства, фото-дела и многих других.

Почти ежедневно в Дворце культуры проходили какие либо развлечения, или сеансы кино, или спектакли приезжих театров, или цирковые представления, или концерты собственной художественной самодеятельности. Вскоре я поступил в ученики в духовой оркестр, который функционировал при Дворце культуры. Руководил оркестром профессиональный дирижер и музыкант-кларнетист Ян Станиславович Мицкевич, бывший капельмейстер высокого ранга в Царской армии, в генеральском чине. Оркестр состоял из 12-15 профессиональных музыкантов и 15-20 учеников на разных инструментах. Все профессионалы и руководитель оркестра числились на разных рабочих должностях на Азотном заводе, где и получали заработную плату, а фактически ежедневно с утра и вечером по три часа репетировали, обучали нас (учеников).

У Яна Станиславовича была дома большая нотная библиотека, он очень любил классику, сам прекрасно играл на кларнете. Подобрал он и прекрасных профессионалов, таких как баритонист Кобелев, трубач Яковлев (мой непосредственный учитель) и другие. Кроме кружковой работы, оркестр всегда шёл в голове колонны трудящихся завода на праздничных демонстрациях, играл на торжественных собраниях коллектива завода, выступал в концертах художественной самодеятельности и на похоронах заслуженных людей по указаниям руководства завода. Я в учёбе на трубе делал хорошие успехи и, через год, мне уже доверяли играть соло партии второй трубы на концертах. Я хорошо учился и в школе, всегда был вторым или первым по успеваемости учеником в классе, но не всегда по поведению.

А мама моя, по прежнему, работала с раннего утра до позднего вечера и я её видал очень редко. Здесь, в заводском посёлке, мы прожили до 1939 года. Я закончил  шестой класс, стал неплохим трубачом. Лето, как правило, проводил в поселке и лишь в последние каникулы месяц был в пионерском лагере, расположенном в лесу, около немецкого колхоза-колонии ,,Мемрики". Осталось в памяти и то, что все семьи трудящихся завода имели огородные участки, которые располагались за окраиной посёлка, за нашим домом и за Дворцом культуры с тыльной стороны.

Огороды занимали большое пространство между нашим посёлком и посёлком шахты № 10-10 бис. Огороды были огромным подспорьем, дающим возможность выжить. Ранней весной огороды вскапывали, затем высаживали, главным образом, картофель. Почти у каждого хозяина, оставлялась небольшая делянка для чего-либо вкусного – зеленого горошка, мака, подсолнуха и др. Мы, мальчишки, часто устраивали набеги на чужие огороды, срывали созревшие и полусозревшие горошек, а особенно мак. Из коробочек мака ,,вылущивали" по полному картузу (фуражке) зерен мака и прямо из этой шапки набирали полный рот макинок, прожёвывали кое как, и так пока не закончится весь. А осенью было блаженством вечерком собраться гурьбой и накопать остававшиеся в лунках после уборки урожая картофелины и на разведенном из ботвы костре печь их, обжигая пальцы, кушать под общий смех и радость, а затем прыгать через пламя костра. Расходились уже поздно, в 10-11 вечера.

Жизнь постепенно улучшалась, снабжение продуктами и промтоварами увеличивалось. Но и нарастала в семье какая-то тревога, мама с бабушкой о чём то шептались. Я понял, что идут аресты, уже посадили некоторых крупных работников системы военкомата, в том числе и областного военного комиссара по фамилии Альтман, носившего тогда ромбу в петлицах! Но, мама продолжала работать и учиться на юридических курсах и успешно их закончила. В этом ей помогла племянница Евгения, старшая дочь дяди Гриши, уже много лет работавшая в системе прокуратуры. Мама была ,,трудоголиком", полностью отдавалась работе и у неё всё получалось. Она была передовиком в своей сфере труда, да и трудящиеся её уважали, за ней, даже, закрепилась кличка ,,Смоляниновский Ворошилов".

Дора Белинская. Фото сделано в предвоенные годы.

В конце 1938 года мама перешла на работу в городскую прокуратуру г. Сталино на должность следователя. Прокуратура размещалась в центре, на 1-ой линии. Подавляющее число параллельных улиц, идущих с Запада на Восток, назывались линиями, хотя и имели названия. 1-ая линия называлась улицей имени Артёма, но горожане всегда называли улицы по старому – линиями. Добираться на работу и обратно, особенно, если учесть ненормированность продолжительности рабочего дня, маме было очень сложно и, понятно, мы с ней виделись, по-прежнему, от случая к случаю.

Город Сталино, бывшая Юзовка, исторически сложился из отдельных посёлков при шахтах, заводах. Почти в центре города до 1941 г. действовала шахта № 7 (за правильность номера не отвечаю). В состав города периодически, по мере развития строительства, включались посёлки. К описываемому времени в состав города входили такие отдалённые посёлки, как машиностроительного завода имени 15-ти летия ВЛКСМ (бывший завод Базсе), посёлок нескольких шахт Рутченково, посёлок шахты № 11 имени Шверника – Смолянка (районный центр) и другие. К этим большим окраинам подходили трамвайные линии, связывающие их с центром города. А от конечной остановки трамвая на Смолянке до посёлка Азотного завода, где мы жили, надо было в любую погоду идти пешком 3-4 км.

К началу нового учебного года 1939-40 г.г., в июне или июле маме выделили квартиру в самом центре города, на 1-ой линии (ул. Артёма), в одноэтажном доме, стоящем прямо напротив Дома Советов, где располагались Областной и городской Советы и много других государственных учреждений. Наша квартира состояла из одной комнаты, примерно 16-18 кв. метров, через которую проходили соседи в свою комнату (двухкомнатную квартиру занимали две семьи). Кухней служил небольшой тамбур, вход в который был с улицы. В нём стояли две тумбы-столы, на которых размещались керогазы или электроплитки и над ними на стенке висели кастрюльки, поварёшки и пр.

Я поступил в среднюю школу № 2, которая находилась на 2-ой линии, практически очень близко от нашего дома. Начал учиться в 7-ом классе. Стал посещать Дом Пионеров, тоже находившийся на 1-ой линии., играл в духовом оркестре. Но, жить в такой квартире втроём (мама, бабушка и я) было невмоготу и мама принимала самые энергичные меры, которые успешно закончились выделением ей двухкомнатной квартирки на той же улице Артёма, в доме № 13, вход с большого двора на второй этаж по внешней лестнице в одном из крыльев большого г-образного двухэтажного дома.

Мы переехали в эту квартиру и все были очень счастливы. Маме на работу 5-ть минут ходу, бабушке в магазин за продуктами – прямо в нашем доме, в длиной части буквы ,,Г" находился большой продуктовый магазин, вход с улицы Артёма, а служебный вход и все складские помещения магазина с нашего двора. Да, собственно, основные покупки поручались делать мне. Опыт покупок продуктов для семьи я приобрёл, ещё живя в общежитии Азотного завода. Кроме покупок, которые поручала мне бабушка, я часто бегал за разными продуктами по поручению живших в общежитии холостяков, чаще это была водка, папиросы., колбаса или другие закуски. Возможно общение и ,,дружба" с холостяцкой частью жильцов и привело к тому, что я с некоторыми моими соучениками уже в четвёртом классе начал покуривать папиросы и, вскоре, стал заправским курцом, уже в седьмом классе я ,,вышел из подполья" и курил при маме и бабушке. Несмотря на переезд в другой район, я продолжал учиться в прежней школе № 2 и не ушёл из неё и в следующем учебном году и продолжал принимать активное участие в работе оркестра в Дворце Пионеров.

Бабушка Хава

Жизнь в Донбассе, наверное, как и во всём Советском Союзе, становилась лучше и лучше, продукты в большом ассортименте (по тем представлениям) в магазинах по весьма доступным ценам, одежда, ткани и другие промтовары тоже становились более доступными. Учился я по-прежнему хорошо, продолжал быть, если не первым, то вторым учеником в классе. Сдружился очень с некоторыми соучениками, большинство из которых были из интеллигентных семей с достатком выше среднего – Эдик Злобинский, Яков Перельштейн, Виктор Михайлов, Виля Альтман, Борис Сегал. Мы дружили, проводили часто вместе свободное время после учёбы в школе и в выходные дни. Следует вспомнить, что в то время была пятидневная рабочая неделя с выходными днями 6-го, 12-го, 18-го, 24-го и 30-го числа каждого месяца. Отмечали дни рождения, праздники и т. п. Слушали патефонную музыку, и девочки начали обучать нас, мальчиков, танцевать ставшие модными танцы – танго, фокстрот, вальс. Зимой ходили на каток, где можно было взять на прокат коньки с ботинками, играла музыка. В общем, это были, пожалуй, самыми лучшими годами моего отроческого периода жизни. Мне кажется, что 39-40-вые годы были самыми лучшими для большинства населения СССР, с точки зрения снабжения продуктами питания и ширпотребом, и относительно доступными ценами на них.

Так как я часто занимался покупками продуктов (о чём уже говорил) и хорошо помню цены на некоторые, то стоит и сообщить их: хлеб (буханка) в зависимости от сортности, от 60 - 70 копеек за чёрный, 1 руб. 10 коп. – 1 руб.30 коп. за серый, 1 руб.50 коп. – 1 руб.70 коп. за белый и от 2 руб. 70 коп. до 3 руб.20 коп. за очень белые с изюмом, маком и др., которые потребляли лишь богатенькие. Наша семья пользовалась хлебом стоимостью 1,10-1,30 руб. за буханку. Водка пшеничная, 0,5 литра, стоила 6 руб. 05 коп., причём на этикетке приводилась калькуляция: водка – 5 руб.50 коп., бутылка – 50 коп., пробка – 05 коп.; папиросы стоили (одна пачка 25 штук) от 35 коп. ("Дон"), 65 коп.("Тачанка"), 1 руб.("Красная звезда"), 1 руб.30 коп.("Беломор-канал"),  2руб.("Пушки"), 3 руб.15 коп. ("Казбек"), 4 руб.50 коп.("Северная Пальмира"), были и дороже, но я уже не знаю их цен. Сливочное масло – 3 руб. за кг., а вот Советское шампанское стоило 22 руб. за бутылку, но кто его пил!? По понятиям людей моего круга, только ,,профессура"! Но такие вещи, как часы наручные, были принадлежностью немногих, а велосипед предметом роскоши.

Друзья: Виктор Михайлов, Эдик Злобинский, Виля Альтман, Яков Перельштейн, Леонид Бешер-Белинский. г. Сталино. 1940 г.

Мама моя продолжала работать в прежнем темпе, днём и часто по ночам. Мне запомнился довольно большой период сорокового года, когда по всей Стране (мама рассказывала) проходила кампания по ,,потрошению" виноделов и виноторговцев. В городе Сталино было много магазинов и магазинчиков (очень часто в подвальчиках и полуподвальчиках), где продавали вина даже на разлив, вина обычные, рядовые и элитные. Жители города и шахтёрских поселков выпить умели и желали. В производстве вин, торговле ими имелись значительные злоупотребления – пересортица, недолив, ,,левое" производство, подпольные цеха и прочее и прочее.

Были созданы бригады сотрудников прокуратур, милиции, МВД, которые и днем и ночью производили обыски в квартирах подозреваемых, магазинах, складах, допросы, дознания и т.п. В кабинете моей мамы, в горпрокуратуре, стояли горы опечатанных бутылок для экспертизы (я часто заходил в прокуратуру, к маме по всяким поводам). Теперь ясно, что моя мама  не была никогда, с самого юношества, домохозяйкой, не умела готовить на кухне, вести домашнее хозяйство и даже нянчить ребёнка. Поэтому, и не могла оказывать нам, молодым родителям, существенную помощь, да и оставлять работу ей, одинокой, не имело смысла, так как она и не собиралась жить с нами.

А, чтобы закончить эту главу, я, коротко уже, доскажу о самых значительных с моей точки зрения, событиях 39-41 г.г., пережитых до ухода из города перед его сдачей немецко-фашистским захватчикам. В 1939 г., после того, как Советский Союз освободил Западные части Украины и Белоруссии (я выражаюсь так о тех событиях, как знал и  понимал о них тогда, а не так, как знаю о них сегодня), к нам, в город стало приезжать довольно большое число беженцев из этих областей, с целью найти работу, жильё, обустроиться в Советских условиях.

Один из них был принят на работу в нашу школу преподавателем немецкого языка, звали его Оскар Семёнович (фамилию не помню). Это был очень симпатичный человек, лет тридцати, очень плохо говоривший на русском языке. Он, фактически, уча нас немецкому, учился, с нашей помощью, русскому разговору. В моём классе я ему был помощником, потому, что я понимал почти всё на немецком бытовом, так как знал еврейский - идиш. Я помогал ему общаться с учениками класса, как переводчик, довольно продолжительное время, но он очень быстро освоил русскую речь и я уже мешал ему, так как мне немецкий давался легко, а дисциплиной я не отличался. Поэтому Оскар Семёнович, приходя на урок, предлагал мне покинуть класс, что я с удовольствием выполнял и проводил это время вне школы, а Оскар ставил мне пятёрки.

В 40-ом, во время Финской компании, собственно, Советско-Финляндской войны, в городе появились военные госпитали и в них раненые Советские воины. Раненых было много, и даже учащихся школы № 1 перевели в близнаходящиеся школы, а здание преобразовали в госпиталь. Ученики старших классов стали шефами раненых, и наш класс курировал одну палату раненых. Мы, по несколько человек, приходили к подшефным, приносили подарки, развлекали больных, помогали санитаркам и т.п. А подшефные отплачивали нам своей доверительностью, рассказывали всякие истории из гражданской и военной жизни, действительные и, иногда, вымышленные. А мне и ещё нескольким учащимся доставались, ставшие дефицитом папиросы, которыми нас щедро угощали подшефные.

Не менее трёх раз, в летние каникулы, мама меня устраивала на месячный заезд в один и тот же пионерский лагерь, принадлежавший какому-то крупному предприятию. Лагерь этот находился на одной из больших полян в лесу, в северной части области. Северо-Восточная часть Украины находится в лесостепной климатической зоне. В 2-3-х км. от нашего пионерского лагеря, уже в степной части, размещался очень красивый, чистенький посёлок, под названием ,,Мемрики". Это была деревня немецкого колхоза, а в прошлом немецкой колонии.

Посёлок был застроен большими одноэтажными коттеджами с четырёхскатными черепичными крышами, при каждом доме довольно большой участок земли, на котором размещались разные подсобные помещения, амбары, сараи для инвентаря, для скота и, как правило, фруктовые сады, где росли и хорошо плодоносили яблони, груши, сливы, вишня, черешня и другие прелести, а у домов были разбиты клумбы с разнообразными цветами. Деревня состояла из одной улицы, довольно широкой, усадьбы по одну и другую стороны. Каждая из которых отделялась от улицы красивым забором, с воротами и входной калиткой. В центре деревни, на небольшой площади, высилась католическая церковь (костел), с красивыми витражами (на неизвестные для нас темами росписи), внутри церкви фисгармония, на которой играли и во время служб и когда проводились просто вечера отдыха, праздники, общие собрания колхозников. Население деревни было немецким, за исключением одной русской семьи, глава которой был пастухом стада коров, принадлежащих колхозникам индивидуально (не общественное стадо).

Дом этой семьи находился на окраине деревни со стороны леса. Нас, пионеров, часто приглашали в деревню на праздники, потчевали угощали всякими угощениями и фруктами. Мы давали самодеятельные концерты, просто пели песни, танцевали вместе с колхозниками и молодёжью, то-есть, дружили. Колхоз был богатым, обрабатывал много земли, где выращивал, в основном, пшеницу, много овощей и другой сельхозпродукции. Но, мы, пионеры постарше, довольно часто производили и негласные набеги на фруктовые сады колхозников, на амбары, где гнездилось много голубей (не диких), хозяева их разводили сотнями, а среди нас были и голубятники.

Кстати, я тоже разводил голубей, когда жил на посёлке Азотного завода, очень этим увлекался, и это не мешало мне хорошо учиться. Бывало, что кого либо из нас хозяева ловили, хорошенько поднадавали тумаков. Наши деяния получали огласку, разбор руководством пионерлагеря, пионер вожатыми, но всегда это заканчивалось небольшими официальными наказаниями и налаживанием нормальных взаимоотношений между колхозниками и пионерами. Мне очень нравилось пребывание в пионерском лагере, походы, пионерские ,,костры", военные игры, новые друзья и ещё много других коллективных удовольствий.