К моей младшей сестре Зине в Израиль приехал большой гость из.родного Донецка - Владимир Рехлис. Позвонила мне Зиночка и рассказала,что Володя привёз ей газеты, издаваемые еврейской общиной г. Донецка.     

В газете <<Наша жизнь>>, No. 171 за июнь 2012 г., напечатана заметка Йегуды Келермана, заместителя председателя Донецкой областной еврейской общины, в рубрике "Устная история донецких евреев". В ней говорится о том, что внук бабушки Эльки Плоткиной рассказал, что его бабушка хорошо знала шойхета г. Донецка, который был последним шойхетом в этом городе в советское время.  

Я с сестрой поняли, что речь идет о нашем отце, хотя имя его в  заметке не было названо. Видимо, внук бабушки Эльки забыл или не знал имени шойхета. Этим шойхетом был наш отец Мендл Желиховский, которого бабушка Элька Плоткина хорошо знала. Она часто бывала в доме наших родителей. Родом она была, как и папа, из Белоруссии. 

Много лет отец учился в йешиве, стал шойхетом и моэлем. В 1926 году он приехал, по приглашению евреев, в еврейскую земледельческую колонию Красносёлка. Колония была  основана в 1845 году в Украине (ныне Запорожская область) выходцами из Витебской и Могилёвской губерний. Всего было создано 17 еврейских земледельческих колоний, центральной колонией (в советское время районным центром) стала колония (село) Новозлатополь. В колонии Красносёлка (на идиш её называли Дритн-Нумер, т.е. Третий номер) папа Мендл стал шойхетом и моэлем. В колонии была кирпичная синагога, в которой евреи молились и справляли праздники в царские времена и до 1930-го года.

Особенно трудно было молиться в миньяне при Хрущёве, так как КГБ очень строго контролировало молящихся евреев. Так, вдруг во время молитвы врывалась милиция и устраивала настоящий погром: милиционеры забирали священные книги, хватали стариков, заталкивали их в машину и увозили в отделение. После нескольких часов "ареста" их отпускали, но книги не возвращали. Во время молитв зачастую приходил контролёр, видимо, работник партии или КГБ. Он садился на стул и слушал, как молятся евреи, хотя ни слова не понимал, ведь молитвы велись на лошн-койдеш (святом языке) в форме пения. Папа считал, что контролёр прислушивался к тому, не говорят ли евреи что-то антисоветское. Конечно, никогда молящиеся евреи ничего не говорили о политике, их интересовали только молитвы и дружеское общение.

Осенью 1975 года папа тяжело заболел, но смог постепенно восстановить своё здоровье. Однако, заниматься шхитой он уже не мог, потому что его правая рука потеряла силу. И всё же со временем он стал ездить в миньян: на трамвае от Киевского проспекта до Почтового проспекта, затем пешком по Почтовому проспекту до места встречи с друзьями в миньяне на одной из линий Донецка.  Мама его уговаривала не ездить, но я убеждал её не беспокоиться, так как понимал, что эти поездки к своим друзьям в миньян поддерживают его морально и физически.