Приветствую Вас, Гость
Главная » 2014 » Январь » 23 » Отдельные эпизоды жизни (Часть вторая)
23:10
Отдельные эпизоды жизни (Часть вторая)
Детство

После такого длительного отступления я могу теперь продолжить свои личные воспоминания. 
Читать я начал рано. Несмотря на то, что тогда книги было очень трудно доставать, к пяти годам я уже прочитал несколько книг. Первой из них была «Робинзон Крузо» Даниэля Дефо с оторванной обложкой, вследствие чего я даже не сразу узнал ее название и имя автора.Следующими книгами оказались «Хижина дяди Тома» Генриетты Бичер-Стоу и «Принц и нищий» Марка Твена. Впоследствии я зачитывался книгами Жюля Верна, Фенимора Купера, Марка Твена и других писателей. Особенно я запомнил книгу «В 80 дней вокруг света» Жюля Верна с приложением географической карты, на которой был обозначен маршрут Филеаса Фогга. По ходу чтения я прослеживал его путь и с тех пор полюбил географию.
Что касается письма, то я знал только печатные буквы.
Моими игрушками в основном были катушки из-под ниток, которые составляли мое «войско». Кроме того, у меня были чудом сохранившиеся маленькая деревянная повозка и игрушечный железный автомобиль, имевший форму кабриолета, по образцу автомобилей начала 20-го века.
Однажды вечером, перед сном, я в углу комнаты разложил эти игрушки. Брата и сестры еще не было дома, вследствие чего я написал первую в своей жизни записку, конечно, печатными буквами. Ее содержание привожу дословно, с сохранением орфографии: «Муся и Лидочка не трогайте моей телешки и афтомобиля».
Среди ночи моих родителей разбудил громкий хохот. Когда они тоже прочли мое произведение, мама на нем поставила дату: «5 марта 1920 года» и сказала, что сохранит и покажет эту записку моей будущей жене. К большому сожалению, мама немного не дожила до дня моей женитьбы, записка потерялась, но я передал ее содержание моей дорогой жене, с которой мы вместе прожили уже 66 лет.
Я рос, как остальные шахтерские дети, летом бегал босоногим мальчишкой по пыльным улицам поселка. Когда мне исполнилось лет шесть, мне сплели из шпагата лапти, на шахте их называли «чуни». Я захотел показать их отцу и явился к нему в его конторку в надшахтном здании. В этот момент папу срочно вызвали в шахту. Он неожиданно предложил мне спуститься с ним в шахту, не говоря об этом маме. Так я впервые оказался под землей.
Угольный пласт на шахте был пологим и имел мощность (толщину) около 70 см. В забое той же высоты на боку лежал забойщик, который в духоте, при тусклом свете шахтерской бензиновой лампочки, обушком подрубал снизу угольный пласт. Другой рабочий – навалоотбойщик – обрушивал подрубленный пласт и лопатой грузил уголь в деревянный ящик с полозьями, обитыми шинным железом. В эти «санки» впрягался третий рабочий – саночник, который на четвереньках тащил тяжело нагруженные санки под уклон к откаточному штреку – горизонтальному коридору по простиранию пласта. Здесь уголь перегружали в стоящие на рельсах вагонетки, из которых составлялся поезд. В этот поезд впрягалась лошадь, обычно слепая, т.к. ряд лет не видела дневного света. На переднюю вагонетку, груженную углем, ложился коногон с большим бичом. С громким свистом и непрерывной бранью, он гнал лошадь к шахтному стволу. Там по две вагонетки загоняли в клеть, которая поднималась «на гора».
Это был настоящий каторжный труд, который я впервые увидел своими детскими глазами. Впоследствии шахты стали механизированными. Уголь подрубается электрическими врубовыми машинами, навалоотбойщики вооружены пневматическими отбойными молотками, вместо саночников уголь транспортируется конвейерами, а коногонов заменили машинисты электропоездов. Но, все равно, труд шахтеров остается тяжелым и опасным.
Вместе с тем время шло, я постепенно подрастал, и родители решили, что мне пора начать учиться. За это дело взялись Лида с Мишей. Я не помню, чему они стали меня учить, вероятно письму, но я постоянно отвлекался, их совершенно не слушал, несмотря на настойчивые попытки привить мне какие-то знания. Дело кончилось тем, что в один прекрасный день они заявили родителям, что учеба мне совершенно не дается и они только удивляются, как в нашей семье мог уродиться такой круглый идиот.
Теперь я думаю, что мне для успешной учебы мало было обычной тяги к знаниям в качестве стимула и природных способностей. Кроме этого, мне, очевидно, был необходим дух состязательности, который отсутствовал при занятиях дома и был при коллективном обучении в школе.
Наконец, этот момент наступил. Когда мне исполнилось 8 лет, я пошел в середине учебного года в школу, в первый класс к Лиде. Помню, что она посадила меня на первую парту, чтобы я был на виду. В начале урока было чтение, во время которого ученики произносили слова по слогам. Когда очередь дошла до меня и я стал бегло читать, сразу раздались голоса – «конечно, брат учительницы». Но на втором уроке было письмо под диктовку, для чего ученики вызывались по очереди к доске. Я вышел вперед и, стоя у доски, начал быстро писать печатными буквами. В классе раздался смех, а Лида сказала, что нужно писать прописью. И тут я пустился в громкий рев.
Придя домой, я сразу к Лиде – «теперь учи меня». После этого у меня появилась тетрадка, где каллиграфической прописью в столбик были написаны слова «Або. Баку. Варшава» и далее по алфавиту, которые я должен был повторять в тетради. Я тогда не знал, что это были названия городов бывшей Российской империи.
Лида мне уделяла много внимания, но я хотел большего и даже написал следующий акростих:

«Любишь ты гулять весь день
И с утра до ночи.
Да со мной заняться лень.
А разве нету мочи?»

Александр Явнель
Нравится Категория: Рассказы о былом | Просмотров: 1017 | Добавил: Liza | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: