Развернув недавний номер газеты "Наша жизнь" я была приятно удивлена, увидев материал с воспоминаниями М. М. Гранберга. С Михаилом Гранбергом  я знакома долгие годы. Я часто виделась  с ним в гостеприимном доме моих тети и дяди. 

К сожалению, я не знала о кладовых памяти этого человека. Думаю, воспоминания Михаила Моисеевича будут украшением нашего сайта.

 Расшифровав пятичасовое интервью с дончанином Михаилом Моисеевичем Гранбергом, мы насчитали не менее двадцати захватывающих историй, случившихся с ним и членами его семьи, в которых напрямую замешаны Лев Толстой и Лаврентий Берия, Галина Серебрякова, Теодор Драйзер, папанинцы и еще десятки персоналий – великих и ужасных, мерзавцев и праведников… Из небытия их извлекла цепкая память рассказчика, которому в следующем году исполняется девяносто.

Человек, с которым мы встретились совершенно случайно, рассказчиком оказался незаурядным. И домой к нему мы зачастили. Ходили изо дня в день, как на работу, ту работу, которую любишь, и с трудом дожидаешься утра, чтоб оказаться там вновь.

Рассказы Михаила Моисеевича Гранберга (некоторые из них, на первый взгляд, обыденны, некоторые сенсационны) мы приводим или слово в слово, по диктофонной записи, или в сокращенном пересказе, но очень бережно, не искажая смысла и сохраняя главное. На наш взгляд, ни одна из историй, которые мы собираемся публиковать, не может оставить равнодушным. Известно: чужая жизнь не волнует до тех пор, пока не начнешь примерять ее на себя. Автору удалось на нас воздействовать…

Как Моисей водил американцев

В предпоследний день зимы 1974-го американка Рут Кэннел, проживавшая неподалеку от Сан-Франциско, в украинский Донецк отправила письмо — о том, что сохранилось в ее памяти. А ей было что вспомнить: уже немолодая женщина, в далеком 1927-м в качестве переводчицы она сопровождала Теодора Драйзера в его основательном путешествии по Советскому Союзу, куда он прибыл в начале ноября и где провел больше двух месяцев. Москва, Ленинград, Киев, Тбилиси, Ростов-на-Дону... Счет городов шел на десятки. Как там, у Пруткова? «Не объять необъятного». Уже не молодой человек, Драйзер чем-то мог и поступиться, но только не городом Сталино, который был обязательным пунктом его фундаментального погружения в СССР... Среди тех, с кем он должен был встретиться и встретился, например, с Маяковским и Эйзенштейном, совершенно неожиданно оказался и он, житель города Сталино Моисей Гранберг. «Конечно, я помню Вас очень хорошо», — писала ему Рут Кэннел. Она его помнила «очень хорошо» спустя едва ли не полвека: тогда, в 1927-м, когда автор «Американской трагедии» прибыл в Сталино, на перроне железнодорожного вокзала встречал его ни кто иной, как он, двадцативосьмилетний Моисей Михайлович Гранберг. Гранберг вел Драйзера экскурсией по городу, был его проводником по десяткам заводов и фабрик. Сразу Моисей Гранберг жутко мандражировал и был косноязычен, как его великий тезка, предводитель еврейского народа, и не то, чтобы путался, но говорил как-то скованно, но потом волнение превозмог, и в нем открылся дар красноречия. Несколько дней Драйзер и Гранберг были практически неразлучны. В последний день перед отъездом Теодор Драйзер, заинтересовавшись уже не тем, что Гранберг ему говорит, а тем, как он говорит, не удержался: «Послушайте, Моисей, вы журналист?» — «Пока что гид». — «Быть вам гидом уже явно недостаточно. Вы же замечательный рассказчик. Может быть, начнете с репортажей?» Драйзер знал, что говорил. Он и сам начинал репортером в газетах Питтсбурга, Толедо и Чикаго... В общем, лучшей рекомендации в Союз журналистов, пусть и устной, данной выдающимся американским писателем жителю города Сталино Моисею Гранбергу, представить было просто невозможно. Жаль, что этот Союз в Советском Союзе был образован спустя тридцать лет после той судьбоносной встречи.

И все же главное, конечно, не Союз, а то, что сразу же после встречи с Драйзером воодушевленный Гранберг стал писать. Писать и печататься. В «Диктатуре труда», которая впоследствии была переименована в «Сталинский рабочий», а уже затем и в «Соц. Донбасс», в «Приазовском пролетарии»... Василий Теркин. Слышали? Конечно. А в Донецке появился не Теркин, а Шахтеркин, неунывающий балагур, весельчак. Именно под таким псевдонимом долгие годы Моисей Гранберг публиковал фельетоны, скетчи, и надо сказать... Даже не надо, а просто необходимо — это было увлекательное чтение. Кстати! Фельетонистом стал и один из его сыновей. Правда, свои фельетоны, если мне не изменяет память, он, Артем Моисеевич Байков, основатель и первый главред «Донецких новостей», называл «хмельетонами»...

Так с легкой руки Теодора Драйзера, раздувшего в Моисее Гранберге творческую искру, Моисей Михайлович стал одним из самых ярких, самых талантливых журналистов Донбасса. Подлинник письма Рут Кэннел (небезынтересно: она стала прототипом главной героини романа Драйзера «Эрнита») хранится в Музее еврейского наследия Донбасса. Здесь же находится и фотография, на которой трое — Теодор Драйзер (слева), та самая очаровательная молодая женщина Рут и Моисей Гранберг. К слову, Рут Кэннел, написавшая по итогам поездки в СССР книгу «Теодор Драйзер и Советский Союз» вышеназванную фотографию разместила в ней не где-нибудь, а прямо в предисловии. Как одну из самых драгоценных.

Продолжение следует...

Вячеслав Верховский