В 1953 году был открыт в Иерусалиме мемориал “Яд Вашем” - центр памяти Жертв Холокоста Европейского Еврейства.
Специальным законом определен статус тех людей, которые из благородных побуждений и особых духовных личных качеств с риском для собственной жизни и жизни своих близких спасали евреев во время Второй мировой войны. По древней еврейской традиции таких людей называют “Хасидей Уммот ХА-ОЛАМ”, что означает «Праведники среди народов мира».
Охота на граждан Украины еврейской национальности усилилась после вступления немецких войск на нашу землю. И в содействии с местными коллаборационистами (осознанное, добровольное и умышленное сотрудничество с врагом) начался процесс тяжелейшего преступления против человечества - Геноцид (Холокост) евреев Украины.
Против евреев разрешалось применять любые действия. Конечно же, им «дозволялы» грабить, издеваться, насиловать, пытать и убивать всех: детей, женщин, мужчин, полукровок. Был издан указ о смертной казни любого, кто поможет еврею. Это касалось и членов семьи, и близких, всех, кто шел на такой риск.
За участие в погромах полицейским-бандитам, а также членам их семей полагались продовольственные пайки и денежные довольствия.
Украинские Праведники мира, сохранив святую верность своим моральным принципам, проявили силу воли, чтобы противостоять черной чуме нацизма и местного населения, помогавшего в совершении геноцида евреев Украины.
Они рисковали собственными жизнями, чтобы спасти других. По числу Праведников мира - Украина занимает четвертое место, и список этот постоянно пополняется. В настоящий момент на Украине примерно 2500 праведников, в числе которых лица, введенные в этот список по инициативе Вали. Не буду останавливаться на фамилиях этих отважных, благородных людей, которые спасали ее во время Катастрофы.
Дальнейшая история семьи Вали такова: после погрома, в котором остались в живых ее мама и она с сестрой, вернуться к себе домой они уже не могли - он был разрушен. Недалеко от них жила моя тетя Зоня с семьей – муж и пятеро детей, бабушка (до войны). Уцелели тетя, дядя и одна дочь. В этом доме и собрались все.
Через день приказ: евреям в трехдневный срок перейти в гетто, не выполнившим –расстрел. Место расположения гетто – село Раковка.
Каждую ночь пьяные бандиты врывались в домишки, насиловали девушек, избивали старух, забирали последнее. Это было в конце сентября, а в начале октября по гетто разнеслись зловещие слухи. Говорили, что в Умань приехал новый карательный отряд. Для уточнения этого факта старшая сестра Рая и Валя отправились на Софиевку к русским друзьям. Это был рискованный шаг, и только благо, что они не очень походили на евреек. Они пошли вдвоем.
Семья знакомых состояла из четырех взрослых детей и парализованной матери. В свое время в 1937 году их отец был репрессирован и мать слегла. Трое старших учились в Днепропетровске, младший Иван после школы работал в совхозе, ухаживал за матерью. Их тепло приняли и предложили переночевать. Перед этим Иван пошел в город узнавать об обстановке, о слухах, пронесшихся по Умани. Вернулся поздно, в комендантский час, и оставил их на ночь. Проснувшись утром с тяжелым чувством страха за мать, Рая вышла на улицу. Соседская женщина вся в слезах говорит: - Ох, доченька, «ховайся»! Евреев из гетто повели убивать! Оставив сестренку Валю в доме Ивана, Рая направилась на поиски матери. По дороге в гетто ее задержал полицейский, который заявил: - Иди перед смертью полы в полиции помой. Вместе с ней там были еще две девушки-еврейки. Целый день они убирали помещение, а вечером им удалось незаметно скрыться. В этот день немцы расстреляли в Умани десять тысяч евреев. В их числе была и моя тетя Циля - мать Раи и Вали.
Убежав из полиции, Рая обратилась опять-таки к русскому человеку Николаю - начальнику полиции, бывшему однокласснику, который дал ей паспорт на имя украинки Лукии. С этим документом она прошла более тысячи километров: Кировоградскую, Кременчугскую, Харьковскую, Полтавскую и Днепропетровскую области. И нигде не встречала евреев.
Во время этих странствий она не «цуралась» никакой работы: обрабатывала огороды, нянчила детей, занималась стиркой. Добрые люди кормили ее, несмотря на то, что знали, что она еврейка, и, рискуя жизнью, давали кров, делились последним куском хлеба. Основная цель ее была найти партизан и хоть чем-то оказывать помощь в борьбе с нацистами. Добравшись до Белоруссии, встретив по пути семнадцатилетнюю белорусскую девушку Марию, бежавшую из Донбасса, она разузнала от отца Марии, где находиться центр партизанского движения. Начальник отряда Василий принял ее как родную, где она за два с половиной года почувствовала себя полноправным человеком.
В этом отряде она познакомилась с пожилой женщиной-еврейкой по имени Фаня, которая находилась в нем с первого же дня организации. Впоследствии, она стала для Раи – второй матерью. Ее дочь и муж погибли от рук фашистов. Уцелев вместе с шестнадцатилетним сыном Барухом, ушла к партизанам. В этом отряде оказалось еще несколько евреев – старик сапожник Хаим и медицинская сестра Бася. Вскоре командир отряда назначил Раю в диверсионную группу и снабдил трофейным ружьем.
Чего только не пришлось пережить молодой, красивой и образованной девушке в этот период. Налеты на немецкие дивизии, переправляющихся через реку Безеть; перебив всех гитлеровцев, увозили их лошадей и, отдохнув немного, отправлялись на новые дела. Отряд контролировал железную дорогу Унеча-Кричев. Под покров ночи налетали на охрану, стоявшую у железнодорожного полотна, уничтожали немцев и затем беспрепятственно взрывали железнодорожную линию.
Осенью 1943 года фронт стал приближаться к месту расположения отряда. И где-то в середине сентября 1943 года в отряде появились первые разведчики-красноармейцы. Большинство партизан влились в регулярные части Красной Армии и ушли дальше не Запад. По настоянию командира отряда женщин и детей отправили в тыл на отдых. И Рая отправилась в Умань, в надежде найти свою сестру Валю.
Вернемся к событиям, когда Валя осталась под прикрытием в семье соседей, в частности, сына Ивана, который, не смотря на опасность, предложил жить у них. Это было кратковременное счастье. Вскоре начали постепенно возвращаться из Днепропетровска старшие, и места в бараке, в одной комнате стало не хватать. И им, как обиженным Советской властью дали в городе двухкомнатную квартиру в частном секторе. Пустых домов к тому времени было достаточно. И все перебрались туда, взяв Валю с собой. Иван часто бывал в гетто, помогая едой и передавая кое какие вещи. Став приметной фигурой настолько, что однажды в распутицу перед ним на колени упала еврейка с плачущей дочкой 12 лет, и просила увести из гетто. И он пошел на этот шаг, приведя их к себе домой. Там же в гетто была 14-ти летняя двоюродная сестра Вали, которую Иван тоже хотел забрать из лагеря, однако ее отец не отпустил единственную оставшуюся в живых.
Приближалось время ликвидации гетто, и было решено уходить. Один из приятелей Ивана, Алеша, подготовил липовые бумаги – пропуск и справку из детдома. Сестра Ивана Раиса собрала в дорогу: разрезала большой цветастый платок матери и достала из сундука осеннее пальто. В это же время произошла ликвидация гетто. Из-за распутицы возить в Сухой Яр не стали, выкопали на берегу обмелевшей реки Уманки яму и живьем бросили туда детей и немощных стариков. Еще один приятель Ивана, Владимир, будучи врачом-невропатологом, имея большую женскую клиентуру, договаривался с некоторыми своими пациентами, чтобы приютили Валю на некоторое время. Так продолжалось около трех недель.
В начале мая Алеша ночью на велосипедах вывез Валю в деревню Оксанино. Затем переправил в деревню Небыливку, Подвысоцкого района Кировоградской области. Опять-таки его знакомый бригадир пристроил ее к его одинокой сестре. Колхозы тогда работали. От каждой семьи требовалось выделить одного человека, и Вале приходилось за эту женщину выходить в поле. Сама женщина в это время занималась своим огородом, коровой. Это было выгодно обеим на тот момент.
Свои вещи, узелок с платком и осенним пальто Валя оставила в доме бригадира. В подкладке пальто были зашиты фотографии двоюродных сестер и братьев с их именами. Однажды дочка бригадира обнаружила все это, подпоров подкладку, и рассказала отцу, на что он велел молчать. Недолго думая, она тут же решила поделиться с подругой по секрету, которая в свою очередь передала Вале.
И так пришло решение: нужно уходить. Алеша часто навещал её, и в одном из приездов сообщил, что сестра в Кировограде. Староста колхоза, в доме которого она остановилась, был бывшим директором школы и тоже оказал Вале большую услугу, выдав бумажку в райцентр Подвысокое. Там же она получила пропуск в Кировоград. Женщина, у которой Валя проживала, не отличалась спокойным нравом, все ее боялись, однако расставание было дружеское, и она пообещала принять ее с сестрой.
Получив в подарок два свежеиспеченных хлеба, взяв котомку с пальто, где была зашита метрика, 150 рублей от Алеши и настоящий пропуск из районной полиции Подвысокого до Кировограда, дождавшись темноты, когда прекратилось движение, прошмыгнув через дорогу, Валя пошла вдоль нее. Услышав скрип тележных колес, на какое то время затаилась в кустах. Разглядев мужчину с парой лошадей, попросила подвезти. Оказалось, из окрестных деревень посылают на стройку транспорт для строительства дорог вместе с евреями. Его версия была, что он сбежал, отработав какой-то срок, и, если потребуется, из их дальней деревни пришлют другого. А Валя в свою очередь придумала легенду, что идет в Кировоград искать сестру; сама из детдома, и жить в городе негде.
Таким образом, она попала в деревню Ромейково Екатеринопольского района. Зайдя к ним в дом, заметила около десятка женщин, среди которых была жена и дети мужчины, привезшего ее в эту деревню. Это были баптисты. Дав приезжим перекусить, они начали «богослужение», заключающее в себе песни по книжке. Одна из женщин проявила к Вале повышенный интерес. Во время голодомора (1932-1933 гг.) на вокзале в Умани она оставила свою двухлетнюю дочку, надеясь, что ту заберут в детдом, и больше ничего о ней не знала, страдая вместе со старшей дочерью. По возрасту Валя немного отличалась от той девочки, и ей было предложено пожить в деревне, в любом доме. По указу из деревни выделяли одного человека на уборочную и другие работы в ближайший совхоз. Хозяева сокрушались, что в страдную пору мужа отправляют на работу, а дочь-подростка в совхоз. Расспросив их о подробностях, Валя предложила заменить не только дочь, но и весь сезон отработать за деревню. Начальство в лице старосты-полицейского обрадовалось, никаких документов для оформления не требовалось.
Колхозы и совхозы оставались во время войны, люди работали бесплатно, однако имея свое подсобное хозяйство и немного воруя, люди могли себя спасти от голодной смерти.
Верить или не верить в народные приметы про детей, личное дело каждого. Слепо доверять всем приметам не рекомендовал бы. Однако, в некоторых ситуациях прислушаться к народной мудрости не помешает. Тем более, что речь идет о самом главном для каждого родителя: о здоровье и благополучии собственного чада. Не буду здесь останавливаться на всех примета: кому интересно, может почитать на сайтах интернета. И, все-таки, на одной из них остановлюсь, связанной с Валиным рождением. «Родился в рубашке» – это выражение мы часто слышим, когда человеку несказанно повезло, и он чудом сумел избежать смерти и не только. Это распространенная присказка, которая на самом деле оказывается реальностью. Некоторые малыши на самом деле могут рождаться в «рубашке». Фортуна, безусловно, на стороне таких счастливчиков, так утверждают древние легенды. Еще в древности были известны случаи рождения детей в «рубашке», околоплодном пузыре. В те времена, если малыш не успевал задохнуться в этом пузыре до того момента, пока ему не помогут, все происшедшее считалось невероятной удачей, про такого ребенка говорили – отмечен печатью Б-га.
И этому есть живой пример. В 1925 году, когда во всей этом еврейской кагале все болели сыпным тифом, в том числе и моя тетя Циля, родилась Валя в «рубашке». Бабушка по всем приметам высушила ее и зашила в подушку.
Так складывалась судьба моей двоюродной сестры Вали, в годы войны (1941 -1943 гг.). С начала 1942 года появилась акция отправки в Германию на принудительные работы. Вокруг царила нищета и голод. Если в городе можно было найти работу за мизерную оплату и карточки только на хлеб 200-300 грамм - это была большая удача.
Проработав около 4 месяцев, в тяжелейших условиях: койка с матрасом из соломы, пожитки у изголовья, укрыться нечем; еда – ячменная баланда, кусочек ячменного хлеба. Иногда удавалось помыться: вместо мыла щелочная вода из золы. В уборочную работали ночами из-за зноя (июль – август месяцы). В сентябре работы шли к концу. Выкопали картошку, и на следующий день новость: совхозу конец, кто на выходные не ушел, всех вывезли в концлагерь.
Используя свои выходные, опять-таки на работах у соседей, она помогала выкапывать картошку в семье, которая и предложила ей остаться. Женщина была одна: муж на фронте, детей не было. Тем более надо было помочь заготовить сосновые иглы на топливо. Дом у хозяйки был просторный, усадьба, куры, поросенок. Приходилось выполнять все, что скажет. Таким образом, удалось дотянуть до января 1943 года.
По селу разнеслась весть - молодежь забирают в Германию. На это время Валя нигде не числилась, что могло бы спасти ее от этой участи.
Смысл пословицы «Мир не без добрых людей» в том, что иногда абсолютно посторонние люди приходят на помощь в той или иной ситуации, что и привело Валю в эту семью, которая дала ей кров и пищу. Однако не все люди способные на этот подвиг, и как только родственница хозяйки услышала об угоне детей в Германию, она тут же заявила, что не потерпит того, что ее дети должны ехать, а Валя - нет. Тем более, что незадолго до этого Вали пришлось признаться о своем еврействе.
Возникла угроза нешуточная, и пришлось покинуть этот дом. По пути заходила в Ромейково, где тоже было небезопасно. Дойдя ночами по темным улицам до Елизаветовки, встретила случайно подругу по совхозу, которая дала ей возможность пару дней отдохнуть и обогреться. И так в течение месяца, перебираясь тайком из одного места в другое, решила что «мобилизация» окончена и вернулась к своей прежней хозяйке Анне. В глубине души та обрадовалась, что есть домработница в лице Вали. Но соседи в покое ее не оставляли.
И Валя вынуждена была пойти в строительную дорожную бригаду, где набирали молодежь. Обещали крышу над головой, питание – это была вся оплата за столь тяжелый, адский труд. На первых порах ее определили истопницей в двухэтажный дом, в котором размещались дорожники.
Таким образом, продержавшись зиму, в апреле месяце расформировали эту дорожную организацию и перебросили в Крым. В освободившиеся места в доме, в одну часть из них помещают полицию, а в другую - жандармерию. Из десяти человек обслуги начальник жандармерии отобрал повара и истопника. Обведя взглядом всех, ткнул пальцем в сторону Вали - в уборщицы. Поваром была молодая «дивчина» с грудным ребенком, муж на фронте. Начальником жандармерии был Йосиф, родом из Судет. Представился и тихо произнес: «Гитлер и Сталин - одинаковы, и могут подать друг другу руки». Этого они не ожидали услышать и промолчали. Будучи на этой работе, освобожденная таким образом от отправки в Германию, Валя многим помогал, обращаясь за помощью к начальнику жандармерии Йосифу.
Человеческим возможностям предела нет… Это доказали и продолжают доказывать живые и ушедшие из жизни до настоящего времени люди, пережившие катастрофу Великой Отечественной войны 1941 года.
Войну можно сравнить со страшным зверем, который не щадит никого и ничего на своем пути. В условиях продолжительной и экстремальной ситуации поведение человека, несомненно, меняется. Война – страшное событие в жизни людей, последствия которого очень тяжело преодолеть. Все страдания и испытания, принесенные войной, можно преодолеть, когда чувствуешь ответственность не только за себя, но и за тех, кто рядом, потому что именно сплоченность и поддержка придает силы для преодоления трудностей.
О Великой Отечественной войне 1941-1945 годов написано немало книг. Примеров этому множество, и я здесь не собираюсь оспаривать ценность этой литературы и значимость её в воспитании современной молодежи. Война прошла сквозь судьбы миллионов советских людей, оставив о себе тяжелые воспоминания, страдания и страх. Многие в годы войны потеряли самых дорогих и близких людей.
Характер человека формируется в процессе развития на протяжении всего жизненного пути. Формирование его может зависеть от того, как раньше складывалась жизнь человека, насколько крутые перемены происходили в процессе становления личности, какие стрессы приходилось преодолевать.
Вот я и хочу показать, насколько обладаю фактами, историю зарождения характера Вали, моей двоюродной сестры, пережившую оккупацию фашистских войск на Украине, в течение 2 лет, 7 месяцев и 7 дней.
Детство ее прошло в городе Умань, Украина. Семья, которая по линии матери, моей тети, родной сестры моего отца, была беженцами в этом городе от еврейских погромов из села Зеленый рог, местность на Киевщине, в 1918 году. Всего у моего деда, по линии отца было шестеро детей, были и внуки, многие из них жили отдельно. Так же в семье подрастало четверо детей от погибшего брата и его жены с 1905 года.
Отец Вали в 1909 году эмигрировал в Америку со своей семьей в полном составе. Однако, по каким - то причинам не ужился там и вернулся на Украину до 1915 года, где и родилась первая дочь. Вторая дочка родилась в 1918 году. Валя же родилась в 1925 году, ее отцу было к тому времени уже 50 лет, мать на пару лет моложе.
В эти годы разрухи, антисанитарии свирепствовали болезни, в том числе, и сыпной тиф, который не миновал и семью Вали. Во время этой эпидемии и родилась моя двоюродная сестричка, недоношенной, без ногтей, без пушка на голове, просматривалась перистальтика кишечника через кожицу. Все близкие и знакомые утешали, приносили тряпицу на пеленки. Родилась она в «рубашке», которую бабушка высушила в печке и зашила в подушку, на которую и поместили родившегося ребенка. Так началась ее жизнь.
Единственным человеком, опровергшим слухи о том, что такие дети долго не живут, был фельдшер, единственный на всю округу, который появлялся в домах по вызову и без, обходя своих пациентов. Узнав, что ребенку уже пару дней и что кормится грудью, заявил, что незачем ей умирать. И уже в два года Валя нарвала одуванчики и преподнесла этому фельдшеру, в знак признательности.
Слушая разговоры старших, которые летними вечерами собирались на завалинке, обсуждая семейные события и проблемы страны в то тяжелое время, Валя ни разу не слышала жалоб на недостатки и бедность. Люди радовались теплу, солнцу, цветущим акациям. Транспорта на то время было мало, и была возможность бегать за старшими сестрами, играть в разные игры, сопровождать старших, идущих по воду из крана, которая стоила 1 копейка за ведро. Даже уходить в соседнее хозяйство, где однажды она уснула у обочины дороги и крестьянин, проходивший мимо, перенес ее в тень дома, где и продолжила спать. Такие случаи повторялись. При серьезной ссоре старших сестричек, вплоть до драки, из за дележа количества досок на полу, которые надо помыть, Валя спряталась под кровать, где и заснула. Переполох начался, когда пришли родители и не нашли младшую дочь. Проснувшись от второго скандала в доме, по поводу исчезнувшего ребенка, услышала такие реплики от старших сестер: «и зачем она нам нужна, и зачем ты, мама, ее родила, глиста и хвостик, надоела…». Услышав такое, она затаилась, однако, деваться было некуда – надо выходить. Появившись из-под кровати, была радостно встречена мамой и бабушкой, с одной стороны, и сестренками, с другой. Обнимали и целовали. Так устроена жизнь.
С возрастом Валя ни на минуту не оставляла своих сестричек без «надзора»: куда они, туда и она. Отпрашиваются в Софиевский парк, она за ними. Просят деньги на кино, надо взять ребенка, детям до 5 лет кино бесплатно. Выбора у них не оставалось. Такое счастливое детство продолжалось только в летний период. Из за отсутствия одежды, обуви приходилось сидеть дома и наблюдать в дырочку заснеженного окна что вытворяли двоюродные братики на дворе дома (один был старше Вали на два года, а другой моложе на два года). Когда моя мама приводила их домой с улицы, Валя крутилась вокруг них и обнюхивала, вдыхая свежий зимний воздух.
Отец Вали появился в доме, когда ей уже было года два. Времена были тяжелые, и люди вынуждены были покидать семьи и уезжать на заработки. Так было и с моим отцом. В основном уезжали на Донбасс.
Ни профессии, ни образования, кроме знаний, полученных в хедере, они не имели. Женщины же, вообще, не имели и того. После возвращения из эмиграции отец Вали пытался получить профессию. В одной из семей нашего клана, у дочери моего деда муж был мыловаром. Это были годы НЭПа. Они жили в большом доме, с усадьбой и огородиком, с вишневым садом, и было у них пятеро детей. Однако попытка овладеть этой специальностью не увенчалась успехом. И он вынужден был устроиться сторожем, без выходных, уходя вечером и возвращаясь утром, приходя только поспать.
Британский историк Пол Джонсон охарактеризовал иудаизм следующим понятием: «древнейшая и высокоэффективная социальная машина по производству интеллектуалов». И объяснял это тем, что во главу угла евреи всегда ставили образование. Тысячелетиями существовали «хедеры» - подобие нынешних школ. «Иешивы», ставшие источником для образования вузов и колледжей. Для более старшего возраста – «колели», не нашедшие аналогов в нееврейской среде. Знание было и есть главным мерилом, и этому придавалось и придается большое значение.
Есть такая специфика в еврейских семьях, возможно, не во всех, однако, учеными становятся не от того, что ребенка спрашивают: «А что ты сегодня выучил?», не контролируя таким образом выполнение школьных заданий, а интересуясь, задал ли ребенок в течение дня хоть один интересный вопрос учителю. Таким образом, воспитывается критический подход и мышление, способность смотреть на вещи с разных позиций.
Валин отец учился в «хедере». Знал еврейский язык, кроме украинского, и придерживался иудаизма, который не требует слепого послушания. И, где сформулированы 613 заповедей и выведены тысячи законов, предписаний и постановлений мудрецов, мы не находим слов означающих «повиновение». Есть такое понятие «шма», что в переводе означает «внимай» и «понимай». Что воспитывает сознание того, что сначала необходимо разобраться, прежде чем повиноваться.
До появления на свет Вали, самой младшей дочки, летними вечерами отец собирал старших дочек и их подружек где-нибудь на поляне и рассказывал сказки. Его слава сказочника была не долго, и досталась моим братьям и Вале на очень короткий срок, до устройства на работу, в качестве сторожа.
В такой обстановке проходило детство этой хрупкой, любознательной девочки. Одна из старших сестер (двоюродных) окончила семилетку, когда Вале было уже четыре года, и обучалась какой-то профессии. Зарабатывая какие-то гроши, она старалась покупать детские книжечки, которые начали появляться в те годы на прилавках киосков. Так появился интерес к познаниям мира «науке». Старшая сестра помогала ей в этом. Начиная читать по складам, она уже с четырех лет читала книжечки бабушке и маме. Писать она научилась, роясь в тетрадях своих сестер, где за неимением в достаточном количестве ручек, было написано карандашом. Переводила чернилами, для ясности, нарываясь на скандал со стороны сестер. Длинными зимними днями осваивая по одной букве, начала задумываться о школе.
К тому времени мои родители выехали в Донецк.
Так как на содержание всего дома средств не хватало, они вынуждены были переехать ближе к центру, в гораздо меньшее жилье, ближе к одной из моих теток, по линии моего отца, где моя бабушка имела отдельную комнату, и больше нужна была этой семье, имеющей пятеро детей.
Глядя на своих старших сестренок, которые учились в старших классах, у Вали появилось огромное желание учиться в школе. Что кроме знаний давало возможность общения с детьми, даже видеть и ходить по снегу. В те годы, примерно 1932 г., в школу принимали с 7 лет, в нулевой класс. Одна из старших сестер к этому времени закончила 7 классов и уже работала в школе, в качестве секретаря завуча. Вторая училась в 7 классе. Они же и записали Валю в нулевой класс дореволюционной школы, семилетки, расположенной в двух отдельных, отдаленных друг от друга зданиях. Навещая своих сестренок, в ожидании торжества – начала учебы в школе, познакомилась с девчонками ее возраста, подружилась и заигравшись пошла с ними в класс. Оказалось, что это не нулевой а первый. После переклички учительница решила уточнить: «Может быть, кого-то не назвала?». Назвав свою фамилию, была записана в журнал. Спустя неделю класс посетила учительница из нулевого класса, с целью перевода неуспевающих в нулевой класс. В это время, вызывая к доске, по списку была названа фамилия Вали. Услышав ее, учительница из нулевого класса, насторожилась: ведь она разыскивает этого ребенка, недостающего в ее классе. По закону Валя должна была быть в нулевом классе, только по настоянию учительницы из первого класса, которая уже определила возможности этого ребенка, завуч оставил ее в первом.
Так началась новая жизнь. К сожалению, в старых обносках, перешиваемых по несколько раз, удлиняя рукава и подол. В этом одеянии и окончила 9 классов в довоенное время. Несмотря на это, была неимоверно счастлива общению и познаниям нового.
Старшие сестренки и водили в школу, и брали с собой в библиотеку, в которую ее записали в пять лет. Порядок был таков, что при обмене книги ты должен пересказать содержание прочитанного. В дом сестрами приносились все новинки, издаваемые в то время: Юрия Германа, Николая Погодина, Николая Островского, Михаила Шолохова и других авторов. Все это прочитывалось в начальных классах дома и даже во время уроков.
В годы учебы во втором классе, на Украине был голод в результате спланированной конфискации урожая зерновых и всех остальных продуктов питания у крестьян представителями советской власти. Голодомор 1932 -1933 годов - массовый, преднамеренно организованный властью голод, который привел к многочисленным человеческим жертвам в сельской местности на территории Украины. При этом имелись значительные запасы зерна в резервах, которые отправлялись на экспорт за границу.
В городах давали для поддержки хлебные карточки, в школах дети получали тарелку супа, стакан чая и кусочек хлеба. В деревнях же - ничего. Единственное спасение для семьи моей тети были переводы из-за границы от родственников ее мужа, отца Вали, что давало возможность выжить. Немного времени спустя, и эта помощь была утеряна: существовал запрет на связь с заграницей.
И к этому прибавилась проблема с жильем. Работая сторожем в одной из фирм по ремонту коммунального жилья в центре города, отец Вали попросил, чтобы ему отдали нежилой подвал, который стоял без хозяев долгое время. Пришлось много поработать, чтобы привести этот подвал в мало-мальски пригодное для жилья помещение. Вставили окна, двери, заменили прогнившие половые доски. Для обогрева выдавали опилки или лузгу подсолнечных семечек. Стены были поражены грибком от сырости. Проведенное электричество не работало. Единственное спасение – примус и керосиновая лампа, естественно , при наличии керосина. Двор проходной, жили порядка 20 семей, которые постоянно скандалили и создавали шум, грохот по всему дому.
Пришло время напомнить и о себе, можно сказать, относящемуся к среднему поколению семейства, о котором, было отмечено раннее, на основе источников, почерпнутых из длительной переписки со своей двоюродной сестрой Валюшей, 1925 г.р. На сегодняшний день она - единственный источник тех событий, которые происходили до войны и после нее. К большому сожалению и горю, большая часть семейства погибла от погромов на Украине и от рук палачей нацистов, фашистов, вероломно напавших на нашу страну.
Говорят: «Человек умирает трижды: первый раз, когда умирает; второй раз, когда его хоронят и третий раз, когда никто больше не помнит его имени».
По многим причинам, описанных ранее, мне не пришлось знать своих бабушек и дедушек, как по линии отца, так и по линии матери. Родители моей мамы умерли еще в первые годы революции. И, в итоге, дедушка, со стороны отца, принял детей брата под свое крыло. Вскоре и он ушел из жизни в 1919 году, а его жена, моя бабушка, вместе с одной из дочек и ее пятерых детей были убиты во время войны 1941 года.
После массового уничтожения евреев во время восстания Хмельницкого на территории Левобережной Украины российские власти запрещали им селиться на этой территории до 1764 года. Основными занятиями лицам еврейской национальности в российской части Украины были торговля, ремесло. И разрешалось проживать только в сельской местности.
При разделе Украины, когда Варшава отдала России Левобережье и Киев, правый берег Днепра, где находилась Умань, оставался за Речью Посполитой. Сбежав от погромов в 1918 году, вся эта огромная семья моего деда из шести детей, у пяти из них были уже свои семьи, у троих дети, включая принятых четверых детей брата, умершего до революции, вместе с дедушкой и бабушкой прибыли в город Умань.
Все вроде бы складывалось у этой семьи. Дедушка со временем стал работать на мельнице. На своей или хозяйской - не достоверно. Снимали часть огромного дома из трех комнат. С годами расселились. Однако, погромы преследовали их и на Правобережье Украины. 28 ноября 1917 года произошел первый, затем летом 1919 года еще несколько, когда и погиб дедушка. Ту, давнюю трагедию, можно без колебаний назвать тоже Холокостом.
С годами наблюдаешь за такой тенденцией пробы пера - литературным упражнением, в большинстве случаев у людей преклонного возраста. В этом есть что-то такое, похожее на обиду. Обида на то, что часть прожитого тобой, твои знания, радость и горе, открытия и познания жизни, твои чувства и идеалы - оказываются никому не нужными. Человеческая натура не может и не хочет смириться с этим. Одна часть этих людей верит в загробную жизнь, где уготовано существование в иных формах и мирах, а другая, более слабая, идет на написание воспоминаний, изложение мыслей, идей. Ни одному из гениев не удалось отразить на бумаге ту бурю чувств и красок, какую человек проносит по жизни. И все-таки хочется оставить после себя хоть что-то в надежде на читателей, которых зацепит за скрытую струнку. Огорчает и остужает энтузиазм - полное отсутствие интереса самых близких людей. Их можно понять. С особенностью современной информационной перегрузки люди ограничивают себя в возможностях самостоятельного мышления и анализа прошедшего времени.
Придя к мысли о написании воспоминаний, никоим образом не собирался осчастливить человечество своим видением мира. Ко многим в моем возрасте приходит огромное желание вернуться в прошлое, хотя сам, по натуре своей, не замечал у себя таких стремлений. Нет у меня такой привычки: оглядываться назад. Мое кредо основывается на высказывании мудрых людей: «Никогда не возвращайся в прошлое, оно убивает твое драгоценное время. Истории не повторяются, люди не меняются… Никогда никого не жди, не стой на месте. Иди только вперед, не оглядывайся. Люди, которым ты нужен, обязательно тебя догонят ….». И еще, на усмотрение читателя: «По листьям, опавшим, деревья не плачут, им новые листья подарит весна. Уметь не жалеть - вот поистине счастье. Не плакать о том, что ушло навсегда.»
Вот беда! Оказывается, это подсознательно не дает тебе покоя ни ночью, ни днем. Это наваждение, и только изложив на бумаге то ли пером, то ли включив компьютер, ты можешь освободиться и немного поспать.
Не имея никакого маломальского опыта в литературной деятельности, меня выручает то, что в жизнеописании своих близких родственников, их истории 100 летней давности не требуется определенной последовательности, подробных описаний красот природы, размышлений близких мне людей и их диалогов. Пусть учтут это мои близкие за неточности и искажения, даже приступая к воспоминаниям о своем детстве, они неизбежны - время вносит свои коррективы и свое к ним отношение.
Детство мое ненамного отличалось от других, уцелевших чудом в Катастрофе. Несмотря на трудное и голодное послевоенное время, мы жили под лозунгом «Спасибо партии за наше счастливое детство», в чем ни минуты не сомневались. Ни в какие сравнения, не шло то положение, в котором оказалась Страна во время нацистской оккупации. Прошел те же этапы взросления, поступление в пионеры, затем в комсомол, наравне со всеми давал клятву горячо любить свою Родину, жить и учиться по заветам Ленина. Нас радовали пионерские сборы, костры, а пионерский галстук, кто помнит, с большой гордостью одевали, так же и комсомольские значки.
Мои попытки каким-то образом составить хронологию своего семейства, изложенные ранее, основывались на длительной переписке с двоюродной сестрой, которая была очевидцев всех этих событий, произошедших после революции до Второй Мировой войны, во время оккупации фашисткой Германией и после, до настоящего времени. Сейчас она на заслуженном отдыхе, на пенсии и проживает в Сибири.
В данном случае же, мне предстоит вернуться к 70 летней давности, и только малое, что осталось из воспоминаний, представить Вам на обозрение.
Своим появлением на свет, естественно, обязан моим родителям, светлая им память. Маме Марии, ушедшей в мир иной, когда мне было около 4 лет - в 1945 году. Отцу Самуилу - дожившему до моего призыва в армию, на похороны которого вернулся через две недели службы в Армии.
История людей, переживших Холокост, мало чем отличается одна от другой. Рождение в неимоверных условиях начала Второй Мировой войны в эшелоне поезда, направляющегося в Узбекистан во время эвакуации в октябре 1941 года на станции Валуйки. Андижан принял нас, мать с тремя детьми, один из которых был очень болен, с распростертыми руками, оказывая всевозможную помощь в благоустройстве жилья и пропитания.
Годы нахождения в эвакуации вычеркнуты из моей памяти. Только из случайных разговоров старших, уже спустя годы, слышал, что узбечки обожали белокурого младенца с голубыми глазами, подкармливали лепешками с верблюжьим молоком и даже катали на этих самых верблюдах. Климат был благоприятный, теплый. Единственный головной убор -тюбетейка, которую, покорный ваш слуга, имел честь бросать в арык по течению, пуская, таким образом, кораблики. За что и получал…. Единственным подспорьем для нас был заработок среднего брата Бориса (1929 -1999 гг.), в то время ему было порядка 11-12 лет. Ремонтом резиновой обуви, галош и сапог он обеспечивал всю семью пропитанием. Из одежды, которую успели прихватить с собой, и что осталось от грабежей в вагонах в процессе длительного «путешествия» из города Сталино (ныне Донецк) до пункта назначения, Андижан, Узбекская ССР.
Освобождение от фашистской оккупации Донбасса было крайне сложным. Только после неоднократных наступательных боев в январе 1943 года, войска Юго-Западного фронта продвинулись на левом крыле от Северского Донца до Миуса и к февралю вышли на рубеж Красноармейск - Славянск. Армией были приняты все усилия для освобождения Донбасса - промышленно развитой индустрии страны. И к 14 сентября была освобождена вся Сталинская область. Для проведения Донбасской операции были привлечены более миллиона человек, десятки тысяч орудий, свыше тысячи танков и самолетов.
К тому времени отец еще находился на трудовом фронте, а мы с мамой были в эвакуации. Старший брат Ефим (1923 -2002 гг.), уйдя на фронт добровольцем вместе с группой студентов Московского энергетического университета, принимал участие во всех сражениях за освобождение Украины. И в то время, когда немецкие войска еще стояли на вокзале города Сталино, с тяжелыми потерями отступая по всему фронту в Донбассе, советские войска освободили центр Донбасса, Сталино. Находясь недалеко от города с танковыми частями, участвующими в сражении, старший брат, усевшись на мотоцикл, решил проведать состояние и положение дел нашего двора по улице Челюскинцев, в центральной части города, где наша семья проживала до войны. Проезжая по улицам, он увидел полностью разрушенный город, в сплошных руинах, только некоторые кварталы оставались нетронутыми. Наш двор, на счастье, уцелел. Приблизившись к забору двора, он услышал немецкую речь. Некоторые из соседей (не хотелось бы останавливаться на подробностях) устраивали проводы нацистам. Впоследствии, они были наказаны Советскими органами по полной.
До мая 1945-го еще оставалось два года, но дончане могли жить в режиме мирного времени уже с 8 сентября 1943 года.
Местность, где находились мои двоюродные сестры Рая и Валя во время оккупации, была освобождена нашими войсками в марте 1944 года. После долгих лет мытарств, оставшись без крова над головой и без родителей, погибших во время войны, они решили побывать в Умани, где они учились. Получив справки об окончании учебы в горисполкоме, поехали в Киев, а затем в Москву.
Движение поездов было ограниченно, и только воинские эшелоны могли продвигаться. У старшей сестры Раи был пропуск, который она получила в партизанском отряде, у Вали же не было ничего. Видя молодых девушек, солдаты всемерно оказывали им помощь при посадке. Знакомства, беседы по пути движения со старшей сестрой, рассказы о том, что с трудом разыскала младшую и не знает, что ей предпринять. Для безопасности им посоветовали выйти в пригороде и затем пересесть на электричку.
При приближении к месту выхода из эшелона, к ним подошел полковник то ли МВД, то ли госбезопасности, случайно слышавший разговор и то, что Рая – женщина-партизанка, сказал: «Ничего не надо, пусть выйдет со мной». Так и было. Выйдя из вагона на перрон, где милиция плотным кольцом окружила их, он сказал: «Со мной!».
Таким образом, они оказались в Москве. Рая, сдав успешно экзамены, получила жилье в общежитии. Оказавшись без документов, Валя так и не смогла обустроиться. Стал вопрос: что дальше? Выехать из Москвы тоже была проблема. Случайно узнав, что у одной из девочек в комнате, где разместились пять девчонок, сестренка учиться в геодезическом институте, и вскоре у них намечается практика в Донбассе, и что она попытается договориться с группой, которая займет целое купе, где контролеры поезда не заглядывают, так как билеты у преподавателей. Единственной преградой было договориться с проводником. Надежда на то что, зная адрес родни, нашей семьи, она быстро найдет их, не оправдалась.
Прибыв во двор, получила ответ, что еще не приехали из эвакуации, но, если нужна хоть какая то родня, то недалеко живет другая, недавно прибывшая. До войны в Сталино (ныне Донецк) проживало три семьи родных Валиной мамы: мой отец с семьей, его брат Лева с семьей и семья сестры Фани, погибшей еще до войны. Муж ее жил во втором браке, с своими тремя детьми, достаточно взрослыми дочками. Несмотря на сложности послевоенного времени, приняли ее прекрасно. А на следующий день вернулся мой отец Самуил, забрав семью из эвакуации в Узбекистане, где моя мама управлялась одна с тремя детьми, одним из которых был малыш, рожденный в поезде, другой - инвалид детства, третий - подросток Борис. Старший, будучи студентом института, ушел добровольцем на фронт, продолжая после войны воинскую службу. Вместе с ними прибыла еще одна дальняя родня с тремя детьми, которая была в эвакуации. Отец семейства погиб на фронте.
Прибыв во двор, где наша семья жила до войны, обнаружилось, что дом занят семьей, глава которой работает в органах КГБ. И были предупреждены: к дому не подходить. Так продолжалось в течение года, пока его не перевели в другое место службы. После долгих выяснений и споров они дали согласие на освобождение летней кухоньки - 9 кв. м. В ней и пришлось перезимовать пятерым на одной кровати, лежа поперек, ноги на фанерных ящиках, упиравшихся в плиту. Днем эти ящики использовали в качестве стола.

Р.Г.