Не думайте, что стану, как это принято традиционно, описывать жизнь мальчика из маленького еврейского местечка. Все обстоит иначе, поскольку я вырос в достаточно крупном промышленном городе Сталино, что на Донбассе. Мой город являлся административной и культурной столицей этого самого индустриального региона страны, где было множество угольных шахт, гигантских заводов, фабрик и разных предприятий. Та часть города, где проживала моя семья, и прошло мое детство, в большей степени было заселено евреями. Этот город, в последствии с более миллионным населением, обрел свое величие за счет объединения множества разрозненных шахтерских поселений вокруг поселка металлургического завода. Когда началось глобальное развитие угольной промышленности, шахтные поселки стали разрастаться за счет современного домостроения и территориально приближаться друг к другу, образовав единое административное поселение, в центре которого оказался поселок металлургического завода. В силу этих обстоятельств, наиболее компактное проживание евреев оказалось в центре этого города. В то время это были семьи наших отцов выходцев из еврейских колоний. Они к тому времени еще не совсем растеряли духовные ценности еврейства, соблюдали ритуалы еврейских праздников и традиций. Дома и в обиходе между собой более всего разговаривали на родном языке идиш. Учитывая компактное проживание, этот район по своей ментальности действительно, в какой-то мере, напоминал еврейское местечко, описываемое классиками еврейской литературы.

В раннем детстве нашими друзьями были в большей части еврейские дети, хотя по мере взросления и расширения круга общения, эта грань постепенно стала стираться.

В первые годы образования коммунистического режима, религия не была запрещена, и еврейская община имела возможность соблюдать религиозный ритуал. Однако, в начале тридцатых годов, власти стали притеснять права граждан на свободу вероисповедования всех религий, не только иудейской. В большом масштабе была развязана антирелигиозная агитация. Священнослужителей и религиозных активистов стали подвергать всякого рода шантажу, притеснениям, дискриминации. Даже были случаи физических насилий со стороны подставных лиц сомнительной принадлежности. На следующем этапе религию объявили вне закона.

Организованные массы малообразованных активистов стали громить и грабить церкви, синагоги, молитвенные дома. Всех служителей культа объявили «чуждыми элементами» в обществе и государстве. Над ними были организованны судебные процессы, приговорами которых предусматривались длительные сроки заключения в концлагерях и ссылках в Сибири. Это то, что касается общей ситуации отношения большевистской власти в религии в целом.

Еврейская община, как и все население страны, перенесла тяжесть насилия в вопросах религии с особым специфическим пафосом. Помимо всего, еврейским деятелям навязали надуманный ярлык «агрессивного враждебного сионизма» и судили их более жестоко, дополнительно еще по одной статье Уголовного кодекса. Абсурдность такого определения усугублялось еще и тем, что власти имели никакого реального понятия, да и не пытались постичь сути и цели движения, которое называется сионизм. Под такую уголовную статью стали подводить не только людей, связанных с религиозной деятельностью, но и работников и активистов светской еврейской сферы культуры, образования и искусства.

По искусственно созданным мифам враждебности к советской власти и принадлежности к сионизму, репрессиям подверглись также евреи, работающие в общегосударственных сферах, образования, культуры, промышленности, вне зависимости от их отношения к религии.

Безосновательно подверглись репрессиям десятки тысяч учителей, инженеров, врачей и государственных служащих еврейской национальности. Была развязана антисемитская компания в государственном масштабе большевистской властью, используя многовековой опыт и изуверские традиции в отношении к еврейскому народу, принятому еще в царской России. Не следовало ничего нового изобретать, ибо школа отношения к еврейской нации, предшественниками большевиков была тончайшие отработана и испытана на практике. Раввин нашего города был интересным, высокообразованным человеком. Высокий, статный, с красивой черной бородой, он получал святость, благодушие, невольно располагая окружающих к себе, вызываю симпатию и огромное уважение с их стороны. Мне запомнился облик его жены (ребецен) и сыновей. К сожалению, не помню их имен и фамилию. Достоверно знаю, что это была уважаемая, интеллигентная семья. Старший сын работал врачом, а младший имел докторскую степень в области философии. Большевистские громилы разрушили эту семью, разбросав их по сибирским концлагерям. О дальнейшей судьбе этих невинных блаженных людей мне ничего неизвестно. Видимо, все погибли, как и многие, им подобные.

Как бы ни пыталась советская власть вытравить с людских душ религию и еврейство в целом, все же традиционно главные религиозные праздники всегда нелегально соблюдались, хоть они были без полного божественного наполнения, поскольку не сопровождались торжеством массовой молебны в синагоге.

Наиболее важные и яркие события, значению которым родители придавали в семейном обиходе, откладывались неизгладимо в детской памяти, тем более, если все это периодически повторялось из года в год. В целом, все слои еврейской общины, независимо от степени религиозности и материального состояния, охотно, в силу возможностей, старались выполнить правила ритуала того или иного праздника.

На соседней от нас улице проживал резник (шойхет), которому приносили птицу резать, чтобы она была кошерной для употребления. Кошерное это характеристика продукта, качественно наиболее полезного и пригодного для организма человека, и соответствующего научным критериям иудаизма в этой сфере.

Для этого мероприятия у него было соответственно оборудовано специальное помещение. За его труд следовало платить по установленному прейскуранту.

Старшие из нас охотно выполняли подобного рода поручения. Особенно такая деятельность оживлялась в предпраздничные дни.

Мои родители торжественно отмечали все главные еврейские праздники. Дети тоже привлекались к подготовительным предпраздничным работам, и каждому были обозначены определенные поручения и обязанности.

На Йом-Кипур (судный день) мы несли птицу к резнику, заведомо зная кому какой предназначен цыпленок для проведения обряда капорот (мальчикам - петушка, девочкам - курочку).

Особенно много суетливой работы детям выпадало на Пейсах (пасху). Накануне этого великого праздника производилась генеральная уборка в доме тщательно вымывались столы, стулья, табуретки для удаления хомеца (до мельчайших частиц квасного). На время пасхи, также убиралась с дома вся обеденная посуда и столовые приборы, а вместо них с чердака доставалась пасхальная посуда, которая там хранилась в специальной упаковке круглый год, от Пасхи до Пасхи. Это была в основном фаянсовая посуда и деревянная ступа для измельчения мацы. А металлическая посуда, которой пользовались в течение года, обжигали на кострах, либо обдавались кипятком.

Эта процедура особо ярко запомнилась, поскольку во дворе для этой цели приходилось разжигать костры. А какая страсть у детей к спичкам и разжиганию костров общеизвестно во всех поколениях.

Поскольку во дворе проживала не одна еврейская семья, то и костров было множество, ― получалось при этом много детской суеты и ярких впечатлений. Хотелось бы особо подчеркнуть духовное торжество возвышенный авторитет и роль отца во время проведения пасхального седера.

Многое запомнилось из пасхальной агады (писание о проведении пасхального торжества). Нам особо нравилось толочь в деревянной ступе мацу: очень мелко на мацовую муку, и более крупной фракции на крупу, предвкушая великолепие блюд из этого: галушек, кексов, крупы с молоком и многих других вкусностей.

Особенная заинтересованность у детей была в традициях праздника Ханука, поскольку знали, что в этот праздник каждый из нас получит некий денежный капитал, который можно было распоряжаться по своему личному усмотрению. Еще примечательность этого праздника состояла в том, что мы играли в крутящиеся волчки, которые отец лично изготавливал нам. Долгожданным для нас был и праздник Пурим, когда изготавливались всякого рода маски для ряженых детей. При этом празднике выпекалось из муки множество вкусных изделий, использовались для этого такие продукты, как мед, орехи, мак, изюм и всякие пряности. Изделия из таких продуктов приходились по вкусу каждому за праздничным столом.

Нам очень нравилось исполнять прекрасную традицию праздника Пурим, когда посылали детьми испеченные изделия ближайшим родственникам и друзьям. При этом было принято посылать встречное угощение. Этот обряд был очень симпатичным, как бы являя собой конкурс кондитерского мастерства. Разумеется, первыми оценщиками вкусовых качеств этих изделий были дети. И эту роль мы с удовольствием выполняли. Ведь детям нужны хотя бы маленькие радости, на которые то время было очень скупо.

Видимо, не случайно радостные моменты наиболее запомнились в событиях, связанных с проведением еврейских праздников. Ведь во времена моих детских лет родители светских праздников почти не отмечали. Да и еврейские праздники со временем перестали открыто отмечаться, по мере того, как советская власть стала затягивать гайки в запрете проведения религиозных мероприятий и разрушения основ вероисповедования. Даже в поминальные дни, либо соблюдения ритуала субботы, приходилось с опаской оглядываться, боясь, мер преследования со стороны власти. Особенно это стало проявляться в тридцатые годы, как раз совпавших со временем моего осмысленного детства.